Андрей Анисимов - Алый чиж (сборник)

– Вы меня слышите?

Ирочка слышала, но не знала, что ответить. Поужинать с поэтом она была не прочь, но опасалась реакции босса.

– Он об этом от меня не узнает, – прочитал Калевин мысли девушки, и она согласилась.

Бреясь перед зеркалом, Леонид думал о странностях бытия и переменчивости судьбы. Сегодня он был пятым просителем у бизнесмена. Первым, которого Геннадий сумел ограбить на сто крон. Интересно, под каким номером он сегодня идет на свидание с Ирой? Но узнать ответ на этот вопрос ему было не дано. Есть вещи на свете, которые гораздо приятнее оставлять неразгаданными. Леонид побрызгал лицо туалетной водой, повязал галстук и еще раз огляделсебя с ног до головы в зеркале. На него взирал наглый, самодовольный тип с омерзительной улыбочкой на выпяченных губах. «Господи, какая же ты гадость», – сообщил Калевин своему отражению. Он вдруг понял, что бизнесмен Геннадий Затохин наказан уже тем, что сидит в его кресле, сдувает пылинки сего секретераи платит своей секретарше за ее кнему симпатию. Он позвонил девушке и отменил свидание.

Стонов проснулся оттого, что наступило утро. Солнце еще и не думало вставать. В конце сентября светало поздно. Просто Стонов нутром охотника и рыбака всегда знал время и очень любил ранние часы. Проснувшись, он понял, что ему хорошо. Это новое непривычное «хорошо» появилось с начала лета вместе с Ниной.

Натянуть бы сапоги, взять ружье – и в лес, да еще Гришку прихватить. Но сегодня ему предстояло две встречи в городе с переговорами о деньгах и книге. Книгу никак не удавалось издать из-за этих проклятых денег. Стонов взглянул на часы и вздрогнул от телефонного звонка.

– Саша, ты мне нужен.

– Нина, у тебя все в порядке? Ты здорова? – Он вслушался в трубку, стараясь по голосу понять, что случилось.

– Не по телефону. Можешь приехать?

Накидав в сумку традиционный дорожный набор – зубную щетку, халат, полотенце и пару белья, он спустился в гараж и открыл ворота. Гришка нехотя вылез из будки и для приличия сонно помахал хвостом. Стонов забросил сумку в багажник, машинально погладил пса и залез в машину. Старенький «Форд» чихнул и простуженно завелся. Фары с трудом пробили наползавший с реки туман.

Поселок спал. Стонов осторожно вырулил на трассу и, набрав скорость, свободно развалился на водительском кресле. За много лет водительства автомобиль стал для него маленьким передвижным домом, где жилец чувствовал себя защищенным от любых вторжений. Уютно светились приборные стрелки, указывая на то, что здоровье старенького авто в порядке и свои двести километров он осилит.

Нина жила в небольшом портовом городке. Она служила в местной газете. Стонов в этом городке проводил встречу с читателями, тогда они и встретились во второй раз. Нина подошла брать интервью для своей культурной рубрики. А три года назад у них произошел бурный неожиданный роман в заграничном турне. Они оказались соседями по самолетным креслам. Лететь предстояло долго. Первый час Стонов косил на завиток и маленькое красивое ушко соседки. Наконец она резко повернулась. Вопрос серо-голубых глаз, увеличенный стеклами очков, заставил Стонова улыбнуться. Видно, Нина без слов получила нужный ответ и тоже улыбнулась. К концу полета они стали друзьями, а через сутки сделались страстными любовниками. Сбегая с семинара, на который оба и прилетели в эту веселую, залитую солнцем страну бездельников, они не могли насытиться обществом друг друга. Не хватало суток, чтобы наговориться, нагулять узкие кривые улочки между белых вилл и снова бежать в номер, где на жесткой постели со скатанным вместо подушки одеялом отдать друг другу все, что скопилось за время этих прогулок и разговоров. В свете узкого луча, пробившегося сквозь щель ставни, Нина, прекрасная и по-детски беззащитная, потом часто вспоминалась Стонову в самые неподходящие моменты.

Семинар пролетел как одно мгновение. Солнечный праздник закончился и пришлось каждому возвращаться в свою ячейку. Нина несколько лет жила разведенной. В родном городке ее ждал новый жених. Из рассказов Нины стало понятным, что жених ее происходил из той породы однолюбов, что иногда встречается в мужском народе. Он любил ее со школьной скамьи и терпеливо ждал. Получив урок от легкомысленного смазливого эгоиста, Нина наконец решилась на второй брак, резонно сознавая, что ее школьный воздыхатель если и не очень ею любим, то вполне надежен. Хотелось простого бабьего счастья со спокойным любящим мужем. Такой станет восторженно ждать потомства и работать, не отвлекая на хобби и пьянство свой умеренный заработок.

Стонов обогнал грузовик и приладил в магнитофон кассету. Пел Александр Николаевич Вертинский, ушедший из жизни полвека назад, но оставивший нам свой ироничный голос. «Мне когда-то хотелось иметь золотого ребенка, а теперь я мечтаю уйти в монастырь. И молиться у старых притворов печально и тонко, а быть может, совсем не молиться, а эти же песенки петь». Стонов подумал, что век кончается, а певец поет о сегодняшнем.

Они тогда попрощались с Ниной в аэропорту. Больше он ее не видел до той самой встречи с читателями. А тогда, в аэропорту, Нина сняла очки, поцеловала Стонова и, не оборачиваясь, уверенным шагом направилась к встречающему жениху.

Почему Стонов тогда не остановил Нину? Не увел в свою жизнь? Испугался нарушать сложившийся порядок вещей? С точки зрения окружающих, у него была нормальная личная жизнь. Была женщина, которая родила ему сына. К сыну он наезжал, а с женщиной никаких личных отношений давно не имел. Они как-то сами сошли на нет. Этим союзом Стонов маскировал свое одиночество, которое оберегал и лелеял. Художник должен быть свободен, уверял себя Стонов, и добился того, что сам поверил в это.

Небо просветлело, и фары встречных машин перестали слепить. Стонов прибавил скорость и звук магнитофона. «Все бывает не так, как мечтаешь под лунные звуки. Всем понятно, что я никуда не уйду. А сейчас у меня есть обиды, долги, есть собака, любовница, муки. Это все пустяки, просто дым без огня». «Как мы все похожи», – усмехнулся Стонов песенке Вертинского.

Край солнца пробивал дымку тумана. День обещал быть отменным. Осенняя грусть пустынной дороги, яркие краски последнего сентябрьского дня смешивались с голосом Вертинского, пробуждая в душе Стонова милую печаль. Только тревожный Нинин звонок мешал получить полное удовольствие от этого состояния.

Их вторая встреча произошла несколько месяцев назад, в самом начале лета. Нина давно вышла замуж и завела себе белокурого сына с такими же удивленными серо-голубыми глазами, какие глядели на Стонова из-под ее очков. После того вечера они снова сцепились в каком-то жадном и обреченном объятии. Стонов жил, как в бреду, от встречи до встречи. Он бы с радостью забыл свой постулат об одиночестве. Но Нина не хотела бросать мужа. Тот так долго ждал ее по жизни, ни разу не упрекнул за прошлое. Наоборот, старался угодить, по мере сил обустраивая то самое гнездо, о котором, казалось Нине, она мечтала. Стонов злился, ревновал, перестал работать за столом и продвигать свои труды. Кроме Нины, для него ничего не имело смысла. Без нее не хотелось любоваться этим миром, путешествовать, просыпаться и начинать новый день. Они встречались тайком. Эти встречи только разжигали Стонова, дразнили и не приносили покоя.