Сергей Семипядный - маленькие и неприметные

– За старое?! Шизанулся?! Придурок!!! Ты же чуть голову мне не снёс, скотина! – заорала Бояркина, переходя на шаг.

– Не подходи! – крикнул Подлесный.

– Я тебе башку сейчас расшибу, тварь такая! – схватив автомат за дуло, Бояркина рванула его на себя.

– A-a! – пискнул Дмитрий и в ту же секунду увидел, что вот сейчас приклад автомата опустится ему на голову. Дмитрий бросился влево. Голову он спас, однако правая нога, на колено которой он только что опирался, попала под страшный удар. – У-a-a! – завопил Подлесный.

И тут загремели выстрелы, пять или десять. Когда стрельба стихла, продолжавший стонать от невыносимой боли в ступне ноги Подлесный с трудом повернул голову вправо. Бояркина стояла столбиком, в ужасе вытаращив глаза на уже валявшийся где-то в траве автомат, и молчала. Дмитрию пришла мысль о бегстве. Если бы это было возможно! Еще секунда – Бояркина справится с замешательством и добьёт его. Подлесный принялся отползать в сторону, хотя и понимал, что проблемы это не решает – несколько прыжков, и она настигнет его.

– Стоять, гадина! – приказала Бояркина зловещим шёпотом. – Хотя можешь и лежать, скотина. Я тебя щас урою и зарою!

Дмитрий прибавил скорости и теперь уже полз со скоростью не три километра в час, а все пять или даже шесть. Бояркина шла следом и рассказывала, что она сейчас с ним сделает. Воображение её разыгралось, и она не жалела красок, живописуя все прелести неспешной казни «твари» и «скотины», которая в данный момент практически не способна оказать сколько-нибудь существенного сопротивления, а какого-либо снисхождения не заслуживает.

– Я буду топтать тебя каблуками, я выбью тебе зенки и зубы, все до единого. Я втопчу тебя в грязь, отобью почки и все без исключения потроха твои гнилые. Шизанулся окончательно. Моду, вишь, взял, скотина! Уже и автоматы в ход пустил! Ты бы ещё из пушки палить начал, тварюга!.. Изметелю тебя так, что навсегда отобью охоту такими делами заниматься. Изметелю и вздёрну на дерево… Я тебя за мошонку подвешу, как у дикарей Латинской Америки!.. И будешь висеть, пока не сдохнешь! Или пока не оторвутся все твои отростки вонючие!

С этими словами Бояркика набросилась на Подлесного, который едва ли не обрадовался наступлению начальной стадии развязки, так как передвигаться подобно ящерице с перешибленной лапой сил у него уже просто не было. И Дмитрий с облегчением закрыл голову, стараясь прижать локти как можно плотнее к хрупким рёбрам. До смерти она его всё равно не забьёт. И за мошонку подвешивать не будет. Да он бы и не дался, в конце концов. Он бы собрался с последними силами да и… В этот миг Подлесный понял, что Бояркина, не удовлетворившись одними лишь пинками, ухватилась за его одежду и пытается перевернуть его на спину. Дмитрий вцепился руками в траву и подтянул к животу колени.

– Сопротивляться вздумал? – зарычала Бояркина. – Я тебе посопротивляюсь!

Спустя пять минут Марина утомилась. Она села прямо на траву и выдохнула:

– Пристрелить тебя надо было, из твоего же оружия.

Подлесный не ответил, он прислушивался к своим ощущениям, желая определить, где у него болит особенно сильно. А болело практически все тело. Дмитрий сделал несколько робких движений, затем осторожно переместился в сидячее положение.

Подлесный вышел на балкон дачи и устремил взгляд вдаль, на лес, еще зелёный, но уже с лёгким прочерком охры. Жаль, что лето к концу идёт. А то бы взять топор, котелок, спички, ещё кое-что из самого необходимого и уйти в лесные дебри, где соорудить себе землянку да и жить отшельником.

– Диман, иди выпей коньячку, – позвала Бояркина.

Марина уже немного отошла от двойного шока (обстрел из автоматического оружия – первый этап, информация по делу, полученная от Подлесного, – второй этап) и теперь взирала на окружающую действительность с гораздо меньшим трагизмом.

– Давай выпьем за мое второе рождение, – предложила она.

– Хорошо, выпьем, – согласился Дмитрий, присаживаясь напротив Бояркиной.

– Да, не ожидала я от тебя, Диман, – с укором в голосе произнесла Марина.

– Чего не ожидала? – спросил Дмитрий, осторожно ощупывая рёбра пониже сердца. Если и не переломы, то трещины-то уж точно в наличии.

– Чего! Да в твоём возрасте надо же отличать уже: свой – чужой. Из автомата – в меня!

Дмитрий сделал удивлённые глаза:

– Это ты своя, что ли? Сделала меня рогоносцем, а потом бросила. Подлейшим образом, к тому ж!

– Ты мне не муж, поэтому рогоносец ты – условный, – нагло заявила Бояркина.

Подлесный вспыхнул:

– И все страдания мои являются условными? Ты это хочешь сказать?

– Не драматизируй, – поморщилась Марина.

– Я и не драматизирую. Это ты драматизируешь. Любого и каждого убивать можно, а тебя, видите ли, нельзя. Ах и ах!

– Но – кто? Кому потребовалась моя смерть?

– Вот это я и хотел узнать.

– Чего ж не узнал? – укорила Марина.

– Не вышло. Не хотелось выступать в роли слепого орудия, но, увы…

– Ты хочешь сказать, что у тебя не было выхода?

– А что, был, ты считаешь? И сын у меня – один.

– Нe знаю. Всегда, по-моему, выход должен быть. Просто тебе очень хотелось уничтожить меня, – капризно надула губки Марина.

– Мне плевать на твоё мнение по этому вопросу. И теперь я буду наблюдать, как ты выберешься из капкана. – Дмитрий подчеркнул сначала «я», а затем «ты».

– Я, по-твоему, в капкане?! – всполошилась Марина. Она даже рюмку с коньяком отодвинула от себя.

– Ты не поняла разве? Ты же обречена. Деньги-то исполнителям уплачены.

– Можно подумать, что ты не обречён! – перешла в наступление Марина. – Тебе что поручили? Ты должен был убить меня. Но ты не сумел попасть в меня с пятидесяти метров. Сколько ты пуль выпустил? Напишешь в объяснительной: я стрелял в воздух, но не попал.

– Там больше пятидесяти было! И я говорил тебе, что я не смог! А стрелять я умею не хуже любого…

– Киллера, – подсказала Бояркина.

– Это ты меня сделала киллером! – вскричал Дмитрий.

– Надо же было из тебя хоть что-то сделать, – с усмешкой заявила Бояркина.

– Да пошла ты!.. – вспылил Дмитрий.

Марина возмущённо вскинула брови, однако от вербального выражения своих чувств воздержалась. Ссориться с Дмитрием отнюдь не в её интересах, практически они оба в одинаковом положении и поэтому…

– Слушай, Диман, нам надо действовать сообща, – решительно сказала она.

– Что ты предлагаешь? У тебя есть запасные паспорта?

– Паспортов у меня нет.

Подлесный злорадно ухмыльнулся:

– Я, кстати, предлагал тебе обзавестись. Но ты, однако, крохоборка…

– Ты меня называешь крохоборкой? – ощетинилась Марина.

– Но паспорта, согласись, нам бы сейчас очень даже пригодились.