Владимир Романовский - Шустрый

– Каким отпрыском?

– У нее сын есть, подросток.

– А, да, ты ж сказала – вдова. Так она на сносях, или?…

– Родила уж, только что. Семи месяцев. Девочку. Думали помрет – нет, выжила. Так ведь ее даже крестить нельзя!

– Понимаю твои затруднения, мутер, – сказал Сынок. – И ваши тоже, батюшка. А он не хочет креститься? В смысле – в настоящую нашу веру? Вот ведь прощелыга!

– Никто не понимает, чего он хочет. Он только на своем языке изъясняется.

– Удивлен я, мутер, – сказал Сынок, ставя чашку на стол и глядя – с неподдельным удивлением – в лицо матери. – А ты что же…

– Не ко времени удивление твое, – сказала строго Барыня, и Сынок замолчал.

– Стыд и срам, – повторил Поп, и тоже замолчал, приняв позу, олицетворяющую непреклонность.

Помолчав вдоволь, Сынок сказал:

– Может, мне с ним следует поговорить?

– Уж не обессудь, – Барыня кивнула. – Будь добр. Ты мужчина в доме. А то у нас время сейчас горячее, до того ли. Пойдут мужики лясы точить, а когда ж работать-то будут, а у нас и так не все хорошо с хозяйством, да и урожай собирать надобно.

– Я поговорю.

– Не о чем говорить с басурманом, – веско сказал Поп. – Одно слово – утопить.

– Заповеди, батюшка, не забывайте о заповедях, – напомнил ему Сынок. – Что ж, мутер, зови басурмана.

Шустрый понял, что его ведут – почти тащат – к усадьбе. Он рассудил, что, возможно, с ним будут говорить о принятии другой веры.

Вместо Барыни в гостиной наличествовал в расслабленном одиночестве красивый молодой парень в узорчатом шелковом халате поверх чистой рубахи. Их оставили наедине. Шустрый молчал, а парень его изучал. Шустрый понял, что это сын Барыни, о котором так горячо толковали вчера.

– Присаживайтесь, – сказал парень – и Шустрый понял. Да и странно было бы, если бы не понял – парень говорил на его, Шустрого, наречии, вот только произношение было другое – так говорят в столице, на юге по-другому произносят. – Присаживайтесь и расскажите мне, кто вы такой. А, простите – я здешний землевладелец, сын…

– Да, я понимаю, – сказал Шустрый.

– Вы надолго к нам?

– Вы это в шутку спрашиваете?

Сынок засмеялся.

– Простите, – сказал он. – Вы все еще мне не представились.

– Я – Шустрый.

– Прозвище военное?

– Нет, по жизни.

– Что ж, господин Шустрый, вы не хотите называть свое имя – у вас, возможно, есть какие-то причины, не буду настаивать. Откуда вы родом?

– Вам это известно, сударь.

– Я хотел спросить – из каких именно весей?

– Из южных.

– Понятно. В оперном театре бываете?

– Где?

– Тоже понятно. А в деревне вы занимались…

– Я столяр.

– Хорошо знаете свое дело?

– Жалоб по сию пору не было.

– Прекрасно. Люблю людей, знающих свое дело. И какие же у вас планы на будущее? Собираетесь остаться здесь, у нас, или вернетесь в южные свои веси?

– Не решил еще. Но не хотелось бы злоупотреблять гостеприимством.

– Вы вежливы и тактичны. Вы здесь прижили ребенка, насколько я понимаю?

Шустрый не ответил.

– Предрассудки, предрассудки, – сказал Сынок задумчиво. – Вас принуждают жениться?

– Принуждают?

– Поп, и матушка моя.

– Да вроде нет. Просят. Но для этого я должен…

– Знаю, знаю, – Сынок кивнул. – Но видите ли, господин Шустрый, вас обманывают.

– Обманывают? Почему? Каким образом?

– Вы знакомы с законами нашего государства? Вижу, что нет. О крепостной зависимости слышали?

– О чем?

– Все люди, которых вы видели за все это время, за исключением священника и почтальона – крепостные. Не понимаете? Ну, это вроде как рабы.

– Как – рабы? Какие рабы?

– Обыкновенные.

– Как в Африкь?

– Почему ж, не только в Африкь. Рабы были везде, всю историю человечества, и сейчас есть. Только в некоторых странах рабство стали отменять, следуя веянию моды – как вот в вашей стране, например. А у нас еще не отменили.

– Не понимаю.

– Это сложный вопрос, деликатный.

Шустрый пожал плечами.

– Что-то не так? – спросил Сынок.

– Рабы – они работают … в каменоломнях, и их бьют … плетями. А в Нуво Монд они собирают на полях хлопок круглые сутки, пока не упадут и не умрут, а вокруг ездят на конях надсмотрщики с кнутами.

Шустрый произнес последнюю фразу автоматически – что-то вспомнилось, из чьих-то рассказов, и понял, что фраза прозвучала глупо. И замолчал.

Сынок сказал:

– Рабы работают везде. Бьют их за нерадивость. Если вы до сих пор этого здесь не видели, значит, все это время нерадивости у нас в имении не было. Чем отличается раб от свободного человека? Ну вот, к примеру, раб не может никуда уйти или уехать без воли хозяина. И работать может только на хозяина. Если хозяин добрый, он разрешит рабу на два-три дня в неделю отлучиться в большой город и там заработать что-нибудь для себя, или продать излишки, не пошедшие в трибют или себе в амбар. Но только если хозяин разрешит. В остальное время раб работает только на хозяина, и безо всякой оплаты.

Последнее задело Шустрого. Все остальное большого впечатления не произвело – людей, работающих в поле, и плохо справляющихся с работой, пороть следует в любом случае – рабы они или не рабы. Уйти – зачем же батрак уйдет, если у него работа есть? Уйдет – неизвестно еще, найдет ли другую, а сезон тем временем закончится. Но вот бесплатно работать – это уж слишком. Как же это – без оплаты? Это неправильно.

– Это неправильно, – сказал он. – Кто же станет бесплатно работать? За работу надо платить.

– Рабам не платят, – заверил его Сынок. – Наоборот – рабы платят хозяину, и произведенным, и вырученным. Платят столько, сколько скажет хозяин. И если хозяин назначает плату непомерную, раб не может уйти искать другого хозяина, а должен смириться с долею своею.

– Странно.

– Это только на первый взгляд. Люди к любому положению быстро привыкают, и думают, что по-другому и не было никогда. Но позвольте я продолжу. Согласно законам нашего государства, господин Шустрый, человек, женившийся на … рабыне … сам становится рабом и поступает во владение ее хозяина или хозяйки.

Ого, подумал Шустрый. А не разыгрывают ли меня?

– Не понимаю…

– Прекрасно понимаете. Если вы женитесь на … Полянке … – Сынок усмехнулся, – вы станете моим рабом, и рабом Барыни. Бить вас, разумеется, никто не будет, мы люди цивилизованные. Да и зачем вы мне в качестве раба? Совершенно лишнее это, господин Шустрый. Но закон есть закон, и пока закон не отменили, ему следует подчиняться. И если вы, например, захотите отсюда уехать, я не смогу вас отпустить. Я смогу вас только продать – другому хозяину.

– А если я убегу?

– Вас будет ловить полиция, и поймает. И, выпоров розгами, приведет в кандалах – снова сюда.