Владимир Романовский - Шустрый

– Как же так … Это несправедливо.

– Не все законы справедливы.

– Ну, не знаю…

– Знаете. Ну вот, к примеру – жили вы там у себя, на ваших югах, росли, играли, учились, потом освоили столярное дело. И небось планировали, что вот, поработаете, накопите денег, и построите себе дом.

– Нет, дом мне от дяди достался. Пополам с братом.

– Да? Ну, это все равно. Ну и вот, зажили вы в этом доме, и собирались, наверное, найти себе женщину телом пышную и нравом жуайельную, жениться, растить детей, и быть счастливым. По большим праздникам собираться с друзьями да родственниками, пить доброе вино, петь песни. Было такое?

– Было, – признался Шустрый. – Родственники, правда, в основном проходимцы и подонки общества, но друзья были хорошие, и брат у меня хороший парень, и была у меня одна баба на примете…

– Ну вот видите! И вдруг ни с того ни с сего государи наши, ваш и мой, повздорили между собою. Казалось бы, нам с вами какое до этого дело? Ан нет, господин Шустрый! Приходит к вам однажды офицер и рекрутирует вас в войско. И бросает вас в самое пекло. Баталии, шум, уланы носятся на конях, тесаками размахивая – не угодно ли? У меня, между прочим, тоже планы были – не хуже, чем у вас, смею вас уверить, ан нет, пришлось и мне в войско транспортироваться. Спрашивается – что мы-то с вами не поделили, господин Шустрый? Мы ведь друг друга даже и не знали совсем! А идти пришлось. Это как – справедливо? А?

– Ну…

– Нет, господин Шустрый, совершенно это несправедливо. Выяснять отношения должны те, кто поссорился. Ну, в крайнем случае, одного-двух секундантов иметь при себе, а не полстраны. Нарушились и ваши планы и мои – по воле государей. Казалось бы – следовало нам с вами отказаться! Сказать – не пойду, еще чего! Но воля государя – закон. И мы с вами пошли. И вот мы здесь, в интересном положении. Вот какие бывают законы, господин Шустрый. Ну так вот, возвращаясь к марьяжной теме, жениться вам … не то, чтобы нельзя, а как-то так … Я бы не рекомендовал. До поры до времени.

– Какого времени?

– А вот смотрите. Вы в данный момент не раб, а человек свободный. Значит, вы можете жить, где хотите, и зарабатывать деньги, где хотите, и деньги эти ваши. И, заметим, Барыня с вас за проживание на ее земле не берет ни гроша, дом вы себе оборудовали – дерева одного сколько ушло, а? И снова ни гроша с вас не взяли…

– Я для Барыни столярничал, и для местных, много.

– Понимаю, чистый бартер. Но теперь разговор иной. Вы стали отлучаться в город, и что-то там, в городе, делать – гиг у вас появился в хозяйстве. Не думаю, что вам его подарили. Стало быть, появился у вас доход. Я вам вот что скажу, господин Шустрый: накопите денег и купите у нас Полянку.

– А это дорого? – спросил сообразительный Шустрый.

– Не очень. Да и – дорого, не дорого – это как сказать. Что вы умеете делать, помимо столярничания? В городе вы столярничаете, небось?

– Да, – соврал Шустрый.

– А, скажем, волосы стричь умеете? Или бороды брить? Иной брадобрей нынче очень неплохо зарабатывает.

Шустрый решил, что лучше ничего не уточнять и ни о чем не рассказывать. Спокойнее оно как-то. И ответил:

– Не пробовал.

– Понятно. Учителем … э … нет, разумеется, вас не возьмут, выговор у вас … да и чему вы будете учить дворянских отпрысков – не столярному делу ведь … да и платят мало, меньше, чем столярам. Ну да сами разберетесь. Придумаете, как доход увеличить. Как наберется нужная сумма – так сразу и купите Полянку, я дам вам бумагу, и вы на ней женитесь.

Шустрый подумал немного и спросил:

– А сколько вы за нее возьмете?

Сынок ответил:

– Ну, ежели ее одну, то денариев пятнадцать она стоит.

Сумма значительная. Шустрый спросил:

– А в кредит нельзя? Чтобы вы подписали бумагу, что, вроде бы, я ее уже купил, а деньги я заработаю и заплачу потом?

– Нет, господин Шустрый, нельзя. Я бы и рад – я к вам расположен – но у всех … э … рабовладельцев есть репутация, и у меня тоже, и я ею дорожу. Если я поверю вам Полянку в кредит, пойдут толки. Меня объявят вольнодумцем, а это нежелательно.

Шустрый чуть поразмыслил, перепугался, и спросил:

– А дочь моя … и Пацан…

– До Пацана вам дела нет, а дочь ваша, к сожалению, тоже является рабыней. И ее тоже следует вам у меня купить. Если хотите, конечно.

– Мне есть дело до Пацана.

– Я не хочу вас слишком уж утруждать, господин Шустрый. Мальчики дороже девочек. Эдак вы лет десять будете работать, пока не накопите нужную сумму.

Шустрый так и не понял – издевается над ним молодой барин или говорит правду. Или и то и другое.

Пацана Шустрый нашел у реки – тот кидал в нее камешки, слушал булькание и смотрел на расходящиеся круги. Круги его завораживали. Круги многих завораживают. Увидев Шустрого, он помахал рукой. Присели.

– Слушай, а это правда, что вы с матерью рабы?

– Что значит – рабы?

– Ну, вас можно покупать и продавать.

– А. Ну да. Можно.

Пацан удивленно посмотрел на Шустрого – глупый вопрос. Будто раньше не знал!

– И вы должны работать без оплаты?

Пацан не понял вопроса.

– Вы как бы собственность Барыни. Да?

– Ну да, ага.

– И она может вас продать.

– Да.

– А Попа она может продать?

Пацан снова странно посмотрел на Шустрого. Не разыгрывает ли его Шустрый?

– Ну так может или нет?

– Продать Попа?

– Да. Может?

– Попа нельзя продать. Ты чего?

– Почему нельзя?

– Потому что он Поп. Не продают попов.

– Не понимаю.

– Продавать можно … – некоторое время Пацан вспоминал сложное взрослое слово. – Крепостного. Крепостных продают. Поп не крепостной, он батюшка.

– Креп Ост Ной, – повторил Шустрый.

Пацан засмеялся и поправил Шустрого. Шустрый еще раз повторил.

– Не так, – сказал Пацан.

– А я – крепостной?

– Ты?

– Я.

Пацан обиделся.

– Я серьезно спрашиваю! – сказал Шустрый. – Я – крепостной?

Пацан надулся и стал смотреть на небо.

– Я – не крепостной? – повторил Шустрый.

– Нет.

– Почему?

Пацан потерял всякий интерес к теме.

– Ты ответь, – настаивал Шустрый.

– Ты пришлый.

– А крепостные пришлыми не бывают?

Пацан снова насупился.

– Не бывают, я спрашиваю?

Пацан начал терять терпение. И сказал:

– Как же они могут быть пришлые? Крепостные не ходят туда-сюда, они где рождаются, там и сидят.

– Всегда?

Пацан решил, что не похоже, что Шустрый его дразнит. Просто Шустрый не из этих мест, и действительно многого не знает. Он пораздумывал, вспоминая всех, кого знал.

– Всегда сидят на одном месте. Если конечно нет войны.

– Не понимаю. Объясни.

Пацан опять задумался, подыскивая примеры.

– Ну вот как с моим отцом, – сказал он. – Он был крепостной, но потом сделалась война, и его взяли на позиции.