Владимир Романовский - Шустрый

Видя, что Жених – из вежливости ли, или из художественного интереса, занят с Полянкой, Невеста кивнула Барону, и они отошли на некоторое расстояние, встали под портретом Шустрого, на который ни Полянка, ни Невеста не обращали никакого внимания.

– Веди себя прилично, сука, – сказал Барон Невесте. – Что еще за новости, блядский бордель! Матери чураешься, стыдишься! Не будь неблагодарной пиздой.

– Ну, слушай, какая-то она, не знаю … – сказала Невеста. – Взбалмошная какая-то. И пахнет от нее.

– Это от волнения. Помоется, наденет все чистое, и будет благоухать.

– Как-то я не знаю даже, – сказала Невеста. – Я думала, она загадочная, криминальная, и все такое. А она ланданбайтерша какая-то, как только что из коровника.

– Мы все из коровника, – заметил Барон. – За исключением твоего жениха, который, в отличие от тебя, ведет себя прилично. Ты ни разу ее даже не поцеловала, сука.

– Да ладно тебе! Ты тоже ее стесняешься.

– Не болтай попусту.

– Она будет с нами жить?

– Да.

– Хорошо, что я скоро выхожу замуж.

– Будь мы сейчас одни, я бы тебе сейчас дал по уху.

– Да ладно! Сам не рад, что нашел. Жили без нее, и дальше бы жили прекрасно. А еще ведь будут встречи с его родителями – как нам такое чудо им представить? Они люди светские, смеяться будут.

– Нет, зачем же. Смеяться будет она, когда светские люди слезно ее попросят «одолжить» им денег из домашнего бюджета, чтобы не обанкротиться и замок родовой не потерять.

– При чем тут домашний бюджет?

– А я ей передам в руки все хозяйство.

– Ты с ума сошел! Что скажет экономка!

– Экономка ежели что и скажет, то не при нас. Пора ее гнать, хватит, наворовалась. А маман я доверяю.

– «Маман»!

– Да, маман. Доверяю, и тебе советую. Она за тебя горой встанет, в обиду никому не даст. Ты вот что, дура тощая, ты пока ее займи, не все ж твоему Жениху отдуваться. И веди себя прилично, иначе я тебе так по морде бесстыжей дам, что забудешь, какой нынче день и год. А мне нужно отлучиться на полчаса. Понятно?

– Зачем ты ее нашел!

– Я спрашиваю, понятно или нет?

– Пошел ты…

– Эй!

– Ладно. Уж так и быть. Займу твою доярку.

– Вот и хорошо. И еще. Тут один пожилой шалопай назначил тебе свидание.

– У тебя что, шпионы по всему городу?

– Почти что так. Какая разница. Тебе не стыдно? Ты же говоришь, что любишь своего Жениха.

– Он занят часто, все время рисует что-то. Да какое свидание! Просто встреча. Прогулка по парку, совершенно невинная.

– Не ходи.

– Не указывай мне!

– Не ходи, гадина.

– Не указывай мне! Что хочу, то и делаю, не ущемляй мою свободу!

– Дура.

– Сам дурак.

Барон кивнул и пошел к выходу.

– Куда же, куда же, – запричитала Полянка.

– Он скоро вернется, не волнуйтесь, – сказала ей Невеста, подходя. – Вы уж выпили шампанского? Давайте еще спросим, и сядем вон в тех креслах.

В сопровождении свирепого Азиата поехал Барон на канал и там, на набережной, сверяясь с блокнотом, быстро обнаружили они нужный особняк.

Дворецкий доложил хозяину дома, что прибыл известный всему миру торговец мебелью. Фамилия торговца была хозяину хорошо известна – в гостиной на почетном месте стоял секретер «как у государя». Сынок вышел в гостиную в роскошном халате и со щегольской курительной трубкой в руке. Он посмотрел на мощного Азиата, улыбнулся, и, не гнушаясь, протянул руку торговцу. Барон, чуть поколебавшись, руку пожал. Присели у камина, а Азиат остался стоять.

– Чем могу служить? – спросил Сынок. – Не желаете ли выпить? Еще немного рано, а впрочем, у всякого свой распорядок дня.

– Нет, спасибо, – сказал Барон. – Вы меня не узнаете?

– Как же вас не узнать, любезный! Не только гравюры – даже портрет видел, когда побывал в вашей стране года три назад. Все-таки нашим портретным мастерам до ваших далеко пока что.

– Я не об этом. Возможно, мы встречались ранее.

– Не припоминаю. А впрочем, позвольте…

Сынок вгляделся в черты Барона.

– Действительно, мне почему-то знакомо ваше лицо, – сказал он. – Может, мы с вами встречались … э … на войне? Нет, вы для этого слишком молоды.

– Мне все говорят, что я выгляжу старше своих лет.

– Да? Странно, поскольку людям больше пристало вам льстить. Ну, вам лет тридцать пять, я думаю.

– Вы правы. Так где же и когда мы с вами встречались, сударь?

– Любопытно, любопытно, – сказал Сынок, улыбаясь, разгадывая загадку. – Где же? Вы не играете ли в карты?

– Очень редко, и только чтобы доставить удовольствие коллегам.

– Может, на каком-нибудь балу? – предположил Сынок. – Нет, скорее всего тоже нет … Судя по вашему произношению, вы южанин?

– Вообще-то да. Но не совсем. По рождению я ваш земляк, сударь.

– О! Правда? Приятно видеть, что соотечественники имеют влияние в разных сферах за границей. Вот что значит трудолюбие и упорство! Ну и талант, разумеется. Народ наш талантлив. Осталось совсем немного – чуть больше свободы, и мы удивим весь мир!

– Возможно, сударь, поскольку народ действительно талантлив и щедр. Между нами говоря.

– Разумеется, Барон, разумеется.

– При этом, – продолжал Барон, – народ талантлив во всем, за что бы не брался. Не подумайте, что я говорю это просто потому, что сам являюсь выходцем из народа – нет, это совершенно объективная оценка, сударь.

– О, безусловно, Барон, я понимаю – вы человек не только умный, но и практический, кому, как не вам, здраво судить о таких вещах. Вы много путешествуете…

– Да, сударь. Спешу в частности отметить следующую деталь: народ наш … ничего, что я говорю «наш»?

– Барон, я в душе всегда был республиканцем. Дворянство – тот же народ, у всех у нас общие предки.

– Рад, что вы так думаете. Да, так вот, сударь – народ наш талантлив во многих областях деятельности.

– Совершенно с вами согласен. Совсем недавно я посетил книжную лавку, и мне там рекомендовали стихи молодого поэта – выходца из народа. Если вы все еще помните родное наречие, я мог бы вам одолжить книгу – превосходные стихи, Барон!

– В данном случае, сударь, мне хотелось бы поговорить с вами не о стихах, а об эпистолярном жанре. У меня с собою есть образец этого жанра, и я бы хотел, чтобы вы на него взглянули и оценили. Мне дорого ваше мнение, сударь.

Сынок удивленно посмотрел на Барона. И сказал:

– Разумеется, Барон. Боюсь, что не совсем улавливаю…

Барон вытащил из кармана письмо и протянул Сынку.

Некоторое время Сынок читал и разглядывал письмо. Вежливая улыбка сошла с его лица. Он посмотрел на Барона.

– Кажется, я понимаю, кто вы на самом деле, – сказал он.

– Я польщен, сударь. Понимание – великое дело.

– Что же вам от меня нужно?

– Мне нужно знать, кем это писано.