Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Тигриный характер большая загадка,
В глазах его солнечный свет,
И даже в ночи замерцает лампадкой,
Он будто бы здесь, а, может, и нет.

Под лапой тигриной не дергайтесь, дамы,
Он встанет и важно уйдет,
На сердце огромном появятся шрамы
И тихо шепнет – незачёт.

Тигриной попробовав ласки,
Сгущать не вздумайте краски.

Подружка пришла меланхолия
Рядом сидит и ногти мне холит,
Как будто в огромном холле я
И к сайтам забыл все пароли.

Мы в мире огромном остались одни,
Только я и моя наяда,
Где-то вдали мерцают огни
На пределе зоркого взгляда.

Пойдем, я тебя усыплю
Сказками тысяча пятой ночи,
Вот корабль, становись к рулю
И правь, пока ветер устойчив.

В каюте готово и ложе, шербеты,
И танцы индийских красавиц,
В бокале вино и дым сигареты,
Иди и тебе все понравится.

Лежу я на рельсах, трамвай поджидаю,
Курю сигареты с гербом СССР,
Попил бы сейчас я с баранками чаю,
Но ляжет на рельсы сосед-лицемер.

Меня он подначил лежать под трамваем,
Роман написать как «Карениной сын»,
И где-то стучит, провожаемый лаем,
Трамвайчик веселый маршрута один.

На опушке лежал я в тенёчке,
Слушал как мне шептала трава
О разгульных весёлых денёчках
И кружилась тогда голова

От прогулок с тобою у моря,
От приветливой ночью волны,
Вкус воды тогда был очень горек
И манила дорожка луны

По ней с тобой прогуляться
И покрасить себя в серебро,
Разум мой говорил – возвращаться,
А вот бес меня стукал в ребро.

Бывает, ночью в воскресенье
Зажгу в подсвечнике свечу,
Жду в гости даму-вдохновенье,
Придет по лунному лучу

Как будто ветра дуновенье,
Коснется локоном щеки
И улыбнется вдруг забвенью,
В котором я пишу стихи.

Уйдет внезапно как цыганка
Дымком потушенной свечи,
Любви бумажной куртизанка,
Кукушке скажет – помолчи!

Я спою вам восточную песню,
Словно горлинки голос – гуль-гуль,
Я люблю эту пору осеннюю
И тропу со следами косуль.

Есть в ауле моем комсомолка,
Чемпионка в метании стрел,
На лицо, как из Чили креолка,
Голосок её сто децибел.

Самолеты над ней пролетали,
Изгибаясь на небе в дугу,
Комплиментами двор был завален,
Только я тихо в трубку молчу.

Вот идет моя чайная роза,
В восхищенье скрипит достархан,
Щечки красные, как от мороза,
За спиной длинный лук и колчан.

В чайхане голубые ели
Бешбармак и иранский кебаб,
А по радио громко запели
Про любовь и продвинутых баб.

Звали розу мою просто Дарья,
На фарси – просто водный простор,
Обойди хоть ты два полушарья
Не найдешь её платья узор.

Была Дарья сегодня в ударе,
Не жалела пластмассовых стрел,
Мужики от неё удирали,
Чудом я под столом уцелел.

Дни летели, как стрелы мелькая,
Но остался во рту сладкий вкус,
Я пишу для тебя, дорогая,
И мой адрес – старинный Нукус.

Я встану рано спозаранку,
Сниму скатерку со стола,
Возьму отцовскую берданку
И заряжу оба ствола.

Я выйду босиком из дома
И выстрелю в небесный свод,
Пускай услышит доктор Тома,
Что рядом с мельницей живет.

Она красивей всех на свете,
А в синеве прекрасных глаз
Потонут беды на планете
И благодать сойдет на нас.

Ее напишут на портрете,
Я для нее построю храм,
О ней все песни не пропеты,
Доверю тайну я стихам:

Моя любовь еще не знает,
Что я давно ее люблю,
И то, что мальчик не играет,
А в честь ее дает салют.

В предгорье огромный чинар
Раскинул для нас достархан,
И старый восточный базар
Шумел, как вдали горлопан.

Внимая певцу-оборванцу,
Я был как Гарун-аль-Рашид,
Я верил себе, самозванцу,
Как ветер скакун мой летит.

Спасал я прекрасную пэри
От рук чужеземных солдат,
Прекрасная сказка той эры,
О ней и сейчас говорят.

Я знаю арабские буквы,
Налево вяжу стихов вязь,
Возможно, восточные фрукты
Имеют с историей связь.

Как солнце, красивая дева
Манила рукою к себе,
Приказывала королева,
А я лишь подвластен судьбе.

В именье нашем по дороге
Шел на рысях гусарский полк,
Сердца прекрасные в тревоге:
Гусары знают в дамах толк.

Полковник в шрамах, седоватый,
Витал во власти разных дум,
По жизни был всегда он хватом
И что взбредет сейчас на ум:

Подъехать сразу к мезонину,
Назначить встречу на балу,
Потом прислать цветов корзину,
Подстроить встречу на углу

С красавицей Кипренского уезда,
Подругой фрейлин при дворе,
Верхом кататься до отъезда,
Назначить встречу в сентябре

В столице, где в палатах
Ее представить в высший свет,
Глаза, подобно бриллиантам
Заменят им небесный свет.

Придется драться на дуэлях
За дамы честь и честь свою,
Смолой затянутся на елях
Следы от сабли на хвою

В борьбе противником отбитых
С большим трудом, и только я
Нет на счету моем убитых,
То подтвердят мои друзья.

Дуэль закончу посрамленьем
Невежд и всяких гордецов,
Потом попьем чайку с вареньем
И есть прекрасно винцо.

В полках гусарских коновалы
Людей врачуют как врачи,
Тех, кто напьется до отвала,
Не будут травками лечить.

С похмелья ковш отменной браги
И без закуски на коня,
Вот школа доблести, отваги,
Учили так же и меня.

Научим даму и мамзелю
Галопом по полю скакать,
Дай срок всего одну неделю
И позабудешь, что кровать

Бывает в рюшах, занавесках,
С горшком саксонским на углу,
А шуба, что лежит на сене,
Мягка на глиняном полу.

Мой диван – моя тень.
Мой диван – моя лень.
Мой диван – это новый день.
И вдруг – звонок в дверь.
Открываю – она!
Высока и стройна.
Вы ко мне?
Да!
А Вы кто?
Я – твоя Беда.
А Вы одна?
Нет, отворяй ворота!