Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Наши нервы давно на пределе,
От эмоций гудит голова,
Все находимся вроде при деле,
А на выходе только слова.

Мы летаем в чужих самолетах,
На дорогах чужие авто,
Мы крутились в таких переплетах,
Нам фуфайка привычней пальто.

Не нашли мы и русской идеи,
Что как знамя народ поведет,
Просто сели везде прохиндеи,
Добавляя себе в водку лед.

Опять кормим собой заграницу,
Продаем все, что можно продать,
И по пятницам ждем инвестиций,
И никто нам не хочет их дать.

Может, плюнуть совсем на Европу,
Сколько войн нам она принесла,
Пусть там НАТО всем роет окопы
Для защиты славян от славян.

Может, бабу в цари – Катерину
И Потемкиных пять человек,
Пусть друзья наши рты поразинут,
Не склонится Россия вовек.

Много в жизни нечистой силы
И вся лезет в открытый карман,
Отгоняет ее, друг мой милый,
Только с водкой граненый стакан.

Когда звякнешь стаканом разик,
Черти сразу к другому бегут,
Будто колокол грянул на праздник
И святые хвалу нам поют.

Будем праздники праздновать реже
И для водки возьмем мы хрусталь,
Ох, скривятся нечистые рожи,
Чистый звон – как булатная сталь.

Он ночью вставал и писал,
Бредя по путям не Млечным,
Чурался он жара и риска,
И значимым был и вечным.

Копил он копейку к копейке,
И к ним прибавлял сестерций,
Сидел на своей скамейке,
Держа много тонн на сердце.

Себе он сам был оплотом,
Сливался совсем с рельефом,
Без выдоха, вдох за вдохом
И это не было блефом.

Он мог бы и жить иначе,
Гулять на разбойных пирушках,
Но вреден был воздух горячий
И камни в холодных ватрушках.

Он был словно конь в попоне,
Не спорил во сне с дураками,
По сути он был японец,
Он сам – самурай Мураками.

Кудасов Богом не помазан
И не прожил своих ста лет,
Но обратился к богомазам
Создать парадный свой портрет,

Чтоб на доске из кипариса
И краски только на желтках,
А он стоит у поля риса
С огромным посохом в руках.

И все внимают с вожделеньем
Его рассказам и стихам,
Он угостит вас и вареньем,
Его он варит только сам

Из самых лучших абрикосов,
Еще кладет туда миндаль,
И на террасе с папиросой
Всегда глядит куда-то вдаль,

Откуда завтра иль сегодня
На крыльях слава прилетит,
И несмотря на вечер поздний
Ее он в доме приютит.

***
Однако, в песнях безмятежных
Всегда звучит один мотив,
Я полечу на вьюгах снежных
На берег моря, где прилив

Мне принесет бутыль большую,
А в ней живет огромный джинн,
Он принесет мне вещь любую,
Коньяк любой, и даже джин.

Вот захочу и сам Кудасов
Ко мне в пижаме прилетит,
И печень с кровью, без прикрасов
Ему испортит аппетит.

А, может, нет. Под рюмку джина
Любой развяжется язык,
И у костра, как у камина,
В бокале солнечной слезы

Нам вой пустыни песнь играет,
Там за барханом караван
И сразу сердце замирает,
А, может, то мираж, обман?

Куда ни кинь – кругом шестнадцать,
Квадрат четыре на четыре,
Не надо в гору подниматься
Или сидеть в своей квартире.

Квадраты катят на свиданья,
Стоят в углу, свернувшись в трубку,
Или блестят алмазной гранью
Хотя на деле очень хрупки.

А вот квадрат-любитель шахмат
Не признает игрою шашки,
Такой вот он аристократ
И кофе пьет из черной чашки.

Стоят квадраты на ребре,
Вот акробаты, встав на угол,
Хотят создать себе портрет,
Смотря на плоских близоруко.

А здесь ломают себе грани,
Чтоб породниться с колесом,
Сильны умишком они задним,
Квадрат не станет подлецом.

Бежит раскрашенный квадратик
Сынишка будущих мозаик,
Он для других частичек братик
И часть космических Галактик.

В квадратной жизни есть порядок,
Квадрат останется квадратом,
Живи спокойно, без оглядок,
И жизнь считай хорошим фактом.

***

В квадратном доме был квадратный
Ковер персидский на полу,
На нем сидел и чай пил ароматный
Султан турецкий, а в углу

Стоял сундук большой, квадратный
И в нем алмазов счета нет,
А сверху в рамке аккуратной
Красивой девушки портрет.

В толпе большой спешащий путник
Остаться может навсегда,
Собьет с дороги новый спутник
Или направит не туда.

А, может, скажет он народу:
Смотрите, пишет как Шекспир,
Эй вы, барана режьте, ставьте воду
Мы в честь него устроим пир.

И что не скажет бедный путник,
На «бис» встречается толпой,
Не жизнь, а радостный «капустник»,
И стал гордиться он собой.

Когда в котле похлебка – лесть,
То весь котел ты можешь съесть.

Родился я в семье простой,
Крестьянка мать, солдат отец,
Полки не приходили на постой,
Не разбивали вдребезги сердец.

Война большая только отгремела,
Еще не стих медалей звон,
Страна под Сталиным сидела
В колючках повсеместных зон.

Арийцы на лесах на стройке
Нам возводили коммунизм,
И допоздна трудились «тройки»,
Давая сотни лет и зим.

Младенец рос, старел тиран,
На кухне капал медный кран.

В лесу с названьем мегаполис
Горят ночные фонари,
И там ничей не слышен голос,
Не видно зарева зари.

На всех одна надета маска,
Она и радость, и печаль,
И без конца большая сказка
Зовет с собой куда-то вдаль.

Та даль у нас со всех сторон,
На север, юг, восток и запад,
Никто не манит нас добром
И тяжела у зверя лапа.

Тот зверь сидит в душе у нас,
То тихо спит, а то свиреп,
И не выходит раз на раз
В июне, в марте, в декабре.

И лишь когда приходит осень,
Мы пребываем в общем мире,
Когда темнеет быстро в восемь
И пахнет яблоком в квартире.

Нам не нужны чужие дали,
Меня тепло твое согреет,
Моя семья – совсем немало,
Гулять мы ходим по аллее.

К тебе стремлюсь я каждый вечер,
Огонь в окне – домой маяк,
Его я вижу издалече
Сквозь редкий в роще березняк.