Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Тасует колоду кремлевский крупье,
Все карты в колоде почти одной масти,
Такая игра уж была в Астане.
И вышло им полное счастье.

Когда регионы подстрижены в масть,
Хвосты расчесали, покрасили гривы,
Тогда бесконтрольная высшая власть
Заставит всех петь по единым мотивам.

И что им ни скажут – за все они «за»,
Отдать ли Курилы, продать ли леса,
На бедность народа закроют глаза
И сами подтянут себе пояса.

Все будет у нас как в огромной семье,
Племянники, братья, зятья, свояки,
И нам пропоет из кустов соловей
И с Бабкиной Надей ее мужики.

Единая масть управляет страной,
Всем карты дают василькового цвета,
Политика это «дурак» подкидной,
Шестерки на плечи – тебе эполеты.

Я люблю своих женщин красиво,
Кто-то плакал, и то не навзрыд,
И сейчас я, поэт неплаксивый,
Отдыхаю и всеми забыт.

Ох, не любят у нас джентльменов,
Если вежливый, значит – тюфяк,
Значит, нет в нем от люмпенов генов,
Да и сам он по виду хиляк.

Зарасту я трехдневной щетиной,
На кровать свою брошу матрац,
Познакомлюсь я с девушкой Зиной,
Рот разинет, и сразу ей в глаз.

Всем расскажет, что снова я мачо,
Если что-то не так – придушу,
И что матом ругаюсь я смачно,
Пьяным песню пою камышу.

Все равно я мечтаю о феях,
О прогулках в саду и балах,
О прекрасных в душе Дульцинеях,
О шампанском на наших столах.

Если скажет мне вдруг Дульцинея,
Что ей нужен мужик с топором,
Я отправлю в запас Гименея
И ее в дальний лес за бугром.

В любви осенней все неспешно,
На каждый день упавший лист,
И золото горами за бесценок,
Без денег, только наклонись.

В тиши заброшенных аллеек
Шуршали лишь двоих шаги,
Поблекла краска у скамеек
И белка кормится с руки.

Не зря дано нам «бабье лето»,
Чтобы сказать все о любви,
Если не можешь, как поэты,
То хоть красиво мне соври.

На земле я один марсианин,
С метеором сюда залетел,
Рядом в поле трудились крестьяне
И махала им лапою ель.

Я сказал им – вы пашете плохо,
Не родит подготовленный клин.
Это что тут за ахи и охи, —
Мне сказал тут парнишка один.

Ну, ты будто совсем марсианин,
Мы здесь сеем подряд сотню лет,
Агроном у нас местный сельчанин,
Здесь пахал еще дедушкин дед.

Не смотри ты на пьяные рожи,
Мы посеем здесь трезвую рожь,
Ты куда-то собрался, прохожий,
Так иди и ребяток не трожь.

Может, вымерли все мы на Марсе
От того, что все лезли везде,
Подорвались на старом фугасе,
Что нашли по весне в борозде.

Четвертый час ко мне один и тот же лезет вирус,
Но я крутой, стихи пишу, воткнув перо в папирус,
Чу! Колокол звенит, зовет меня к святой обедне,
Возьму и вирус погулять в моей большой деревне.

Отец Сысой, монах босой, в деревне нашей вырос,
Он Богу сын, все глюки знает, видит каждый вирус,
Мы выпьем с ним по чарочке церковного вина,
И вниз мы плюнем пару раз из форточки окна.

Вопрос не в том, босой Сысой или не босой,
Зато он любит девушек босых с огромною косой,
И вирусы он квасит в бочке старой и большой,
Они ему виагрой служат. В доброте душевной

Сысой поэтому живет всё время холостой,
Просясь к крестьянам, так, на месяц на постой,
И много деток в той деревне с белой головой,
И на лицо один портрет, как праведник Сысой.

Босому и в рясе легко и удобно,
Нужды нет возиться с обувкой, с бельём,
Все люди считают – отец преподобный,
А он уж готовый и с длинным ружьём.

Мы дети ноябрьской смуты,
За нами была только кровь,
В мозгах у нас были путы,
Лачуги – отцовский наш кров.

Страна за колючим забором
И в мире все наши враги,
Гармошки поют с перебором
И топают в такт сапоги.

Нас порознь колотит и слабый,
В отместку мы лупим своих,
Пропили российскую славу
И к миру совсем мы глухи.

Сейчас мы живем за границей,
Продукты, машины, шмутье
Летят к нам за деньги сторицей,
В сознанье живет бытие.

Но что-то у нас не в порядке,
Нас партия вновь повела
Детишек рожать без оглядки,
Пока есть деньжата, пока.

Как-то зимой
В подмосковные Горки
Ленин приехал
Душой отдохнуть,
Маслом намазать
Пшеничную корку,
Чай из стакана
Тихонько хлебнуть.
Только вот печка
От дров задымила,
Может быть, Троцкий
Чего начудил:
Крикнул в конфорку
Пламенный лозунг,
Маузер сбоку
И всех в коммунизм.
Печка не винтик,
Она здесь хозяйка,
Хочет – накормит,
Не хочет – прости,
Ешь всухомятку
Паек петроградский,
Есть вот вода,
Чтоб сухарь замочить.
Печки не чинит
Товарищ Урицкий,
Спец по тому,
Что где плохо лежит,
Ждет его парень
С наганом Каннегиссер,
Чтоб ему пулю
Меж глаз положить.
Вот она жизнь,
Где-то плещет волною,
В каждом ударе
Нам слышится мат,
Мы, словно звери,
С цепей посорвались,
Чтобы забыть,
Что родила нас мать.
Десять чекистов
Допрос ведут печке:
Кто ее сделал,
За что саботаж,
Ленин приехал,
Тепло лишь от свечки,
Печку приказано
Нам расстрелять.
Новость о том,
Что у Ленина печка
Сильно дымит
И не греет совсем,
Знает весь мир,
И французы, и немцы,
Дикий тунгус
И монголы с границ.
Если не будет
Давать тепла печка,
Сгинет Россия,
Замерзли вожди.
С кепкой в руке
Это вождь пролетарский,
Феликс Дзержинский
Статуей стоит.
Вот любопытство,
Содом и Гоморру
Смыло еще
До расстрелов в Крыму,
Будут ягоды
И будут цветочки,
Будут все помнить
Сибирь, Колыму.
Лед холмогорский
Поставят исправно,
Спрячут в стогах,
Повезут день за днем,
Чтоб как живой
Был наш лидер
Заморский,
Мы же одни
Как-нибудь
Проживем.
Будут все классы
Бороться в палатах,
Вместо царя
Они примут закон,
Будут помещики
Только с деньгами,
Титул не титул,
Работай горбом.
С нефти, алмазов
Мы все с барышами,
К выгоде нашей
Торговля идет.
Банки российские
Всех кредитуют,
В космос, в науку,
В домашний уют.
Не было войн
После ленинской печки,
Стали все братья,
Родная земля…
Чьи-то шаги
Донеслись в огороде,
Вот он, вражина,
Печник с похмела,
Пьяный в дымину
Мужик лет под сорок,
Плюнул под ноги,
Цигарку скрутил,
Дунул дымок он
Куда-то в конфорку
И молотком своим
Стену пробил.
Вытащил сажи
Он целых шесть ведер,
Дырку заделал
И глину растер,
Весело прыгал
Огонь на поленьях,
Весел был в печке
Огромный костер.
В нем запылали
Псалмы и молитвы,
Подвиги ратей
И слава Руси…
Только поник
Тот мужик непобритый,
Что-то у печки
Совсем загрустил.
Взял его за руку
В кожанке парень,
Вывел за дверь,
Давай, друг, домой!
И побежал
По деревне без шапки,
Холодно было
В тот вечер зимой.
Дома его
Уж почти и не ждали.
Ждали рассвет,
Чтобы тело забрать,
Видно, Василий,
От Бога все это,
Есть на тебе благодать.
Ленин чайку
С бутербродом откушал,
Взял он бумагу,
Чернила, перо,
Нам для учебы
Трактатик напишет,
Чтобы и к нам
Тоже счастье пришло.
Что же, печник,
Не напился
Ты в лоскут,
Иль в дребодан,
Или стал как стекло,
Может, была бы
История наша
Как у людей,
Чтоб из глаз
Не текло.