Екатерина Смирнова - Богиня песков

Эммале жевала и думала, что есть бессмысленно, потому что умирать все равно придется, потому что Сэиланн – не всемогуща, потому что…

Поднять стеклянных воинов из песка? Скрутить остатки металла и рассеять их тысячей летящих лезвий? Ослепить их поднятой бурей? Призвать доверчивых подземных птиц, пустынных гадюк? Обрушить землю под идущими тяжелой поступью солдатами? Но это все почти обман, пыль, помощь для неловких рук, плохо обученных отрядов: стекла, металла, зверей и птиц окажется слишком мало, яма – не так уж и широка, опытных воинов неприятеля – много больше. Сжечь целую армию не под силу даже войску магов. Приходилось опять признаваться себе в бессилии: даже самое сильное колдовство на этой войне – пока что слишком слабое колдовство.

В темной полосе стали различимы яркие флаги, огромные осадные машины, черные шары накопителей молний, зеленые полосы сигнальных флажков… До чего же прозрачный воздух, думала она, скребя пальцами по блюду, а потом кусая пальцы. До чего же большая армия. Все видно. Мы умрем. Но наше утешение в нас. Мы умрем, когда захотим.

Войско казалось несметным, огромным, оно наплывало, как огонь в пустоте.

А в воздухе, болтаясь, как замок на воротах, висела огромная летающая машина – серая, блестящая, окованная стальными полосами лодка, над которой, занимая чуть ли не полнеба, раздувался здоровенный пузырь. Вокруг нее размывался воздух, и вокруг возникало сияние, как будто в небе висел огромный кристалл.

– Больше одной не прислали – пробормотала Эммале. – Нет… Вот еще одна, и еще…

– Три – уточнила Эн. – Я считаю. – Эммале зло покосилась на нее, но ничего не сказала.

Под пологом на кровати лежала Сэиланн, сложив руки на груди. Ее глаза были закрыты, но подруга знала, что она не спит. Спящие так не дышат – редко, глубоко, но неслышно.

Интересно, гадала Эммале, сколько ей остается дышать?

Она проверила потайной кармашек в рукаве, где лежала трубочка с ядом.

Уходить никто не собирался. Вот это и называется «гордость магов» – подумала Эммале.

Они ждали несколько мерок, потом еще мерку.

В огромной массе возникло какое-то движение, сравнимое с водоворотом. Определить, что это, было невозможно, но она понимала – перестроение, подготовка, главы отдают команды, вопят дудки, сигнальщики поднимают значки, и по отрядам носятся бешеные всадники, стремясь передать приказ вовремя.

В темноте мелькали вспышки. Эммале слышала слабый шум, тихий, как шум огромной реки, загнанной в трубу под землей. Вода грохотала, билась о стены рукотворного коридора, неслась вперед, и этому не было конца. Она хотела закрыть глаза, но подумала, что так и не увидит-то ничего. Как же это – стоять, закрыв глаза, и ничего не видеть?

Сердце билось спокойно, спокойно, как тогда, когда Сэиланн впервые вошла к ней, допустившей богиню за границу медного круга.

А потом рядом, будто бы ниоткуда – может быть, из-за горизонта, нарисованного мягкой кистью – возникла вторая линия. Линия расширилась, превратившись в полосу дыма, а затем расползлась большим чернильным пятном. Кто-то наклонился с неба, пролил прозрачную жидкость из чаши облаков, и пятна обрели форму.

Ученица поклонилась им, сделав какой-то подходящий жест, и застыла в ожидании.

Эммале смотрела на серо-синий поток, перемежаемый разноцветными вспышками. Над ним колыхались длинные знамена, летели по ветру белые полосы отрядных знаков – хвосты, похожие на белые хвосты отрядов Кайса, белые с синим – всадников, черные – Темных братьев, и голубые – стрелков…

Почти как у нас, подумала она. Какая шутка, умная, жестокая.

Ученица ахнула и испуганно прикрыла рот рукой. Эммале отвернулась от окна и пропустила тот момент, когда все изменилось.

Неведомая армия перестроилась, разделилась на несколько потоков, как ветер между скалами, и столкнулась с темным облаком императорских войск.

– Что это, санн? – спросила ученица, которая до того не произнесла ни единого слова.

Эммале не ответила.

Совершенно непонятно, откуда взялась эта орава. Тайлем ушел два дня назад, Кейма – еще раньше. Остальные…

Это сон, поняла она. Это чужой сон. Огромный, видимый всем сон, живая картина, которая видна целой армии, а то и всем, кто здесь. Его видят все эти полубезумные от нейдара люди, ошалевшие от жары и долгого, тяжелого перехода.

Кто бы мог такое сделать, кроме богини?..

Удивленные, растерянные, они следили за тем, как вспыхивают первые разряды, как сшибаются армии – настоящая и ненастоящая.

На расстоянии не было слышно ни одного раздельного звука, только гул и грохот – нельзя было различить в нем ни звона клинков, ни криков раненых, ни хрипа обожженных, ни боевых воплей. Лучше бы было слышно хоть что-нибудь ясно, тогда бы не было так страшно…

Темное облако задержалось, потом еще немного задержалось – и остановилось.

Эммале втянула еще немного воздуха – голова закружилась, как у крестьянина после попойки – и поняла, что не так в этой картине, пришедшей на помощь. Неведомая армия скользила по песку, не оставляя следов.

– Почему они не идут к замку? – ахнула Эн. – Наши войска отступили, как и приказано. Мы готовы умереть…

– Умирать не понадобится… – задумчиво сказала вторая ученица. Она потрогала лоб Сэиланн. Он был теплым. – Она жива. Она видит нашими глазами, а то и глазами врагов – и создает убедительную картину, которой поверит кто угодно, и солдаты бьются с наваждением, убивая своих. Значит, и мы живы, а эта огромная армия вдалеке…

Эммале с восторгом вглядывалась в окно.

– Эн… – сказала она. – Как там те двое поваров, которые хотели попасть в герои?

Эн кивнула и убежала.

Сэиланн ровно дышала и, казалось, спала настоящим сном.

В нескольких мерках пути от замка гвардейцы и солдаты, заблудившись в темном облаке, расстреливали ненастоящую армию, возникшую из ничего, и под их ударами падали их соратники. И Эммале знала, что у каждого солдата, сражавшегося и исчезнувшего, сейчас было лицо Сэиланн – спящее, бесстрастное, с открытыми синими глазами.

Носилки плыли над землей, поддерживаемые двумя верными и толикой магии. Процессия, состоявшая из двух навьюченных птиц, одной змеи и нескольких человек, очень медленно удалялась от замка. Очень медленно… Эммале вытерла вспотевший лоб, понукая носильщиков идти быстрее.

– Мы стараемся, санн! – прохрипел мускулистый парень. – Три мерки уже стараемся…

– Если бы я могла облегчить вам вес еще больше, я бы это сделала! – рыкнула санн. – Она и так ничего не весит, а сейчас все зависит только от скорости… Эн, смени меня.

– Сменяю… – Эн встряхнула кистями рук, пытаясь отогнать ощущение, что они зажаты в тиски. – Продолжайте удерживать невидимость, санн. Ах, если бы наш шаг был подобен прыжкам наших птиц!