Игорь Соколов - Мое волшебное чудовище

Ну-с, что же вы теперь мне скажете, – хитро улыбнулась Клара. Из-за ее уродливого лица, испещренного шрамами, улыбка казалась более страшной и зловещей.

Кажется, я не хочу жить, – честно признался я.

В мои планы это не входит, – усмехнулась Клара и неожиданно плюнула мне в лицо.

За что?! – удивился я.

За то, что ты трахал мою сестру! – в подтверждение своих слов Клара бросила на стол цветную фотографию 20х30 см, на которой я овладевал Идой.

Да, но, Ида любит меня, и она сама меня соблазнила, и вообще я не понимаю о чем речь, – сказал я, прикрывая руками свое причинное место.

Клара задумалась с какой-то странной и ни на что не похожей тоской или грустью, еще она притрагивалась своими пальчиками к шрамам на лице и плакала.

А ты не поблагодарил Всевышнего за то, что он позволил тебе глядеть на этот мир через свое прекрасное лицо?! – Клара печально улыбнулась мне, вытирая слезы рукавом.

О, Господи, – вздохнул я, – лицо – это же просто маска, и для любого нормального человека оно не имеет никакого значения!

Никакого значения?! – вскрикнула Клара, разрывая на мелкие клочки ту самую фотографию, на которой были мы с Идой.

Да, любой человек любит другого человека не из-за его лица, а из-за его души, ну, конечно и тела, но все же, лицо это не главное. Ведь недаром же в народе говорят: с лица не воду пить!

А ты бы мог меня полюбить? – неожиданно прошептала Клара, прижимая руки к шрамам на лице.

А ради чего? – опешил я.

А ради меня самой! – она улыбалась и плакала, и глядела на меня очень внимательно, все ее тело было напряжено, а руки сжимали подлокотники черного кожаного кресла. Только сейчас мне бросилось в глаза сочетание серо-красных тонов в этой комнате: серые стены, красные шторы на окнах и черная мебель, будто хранящие траур по прекрасному и навсегда утраченному лицу Клары.

Но я же, вроде как, люблю Иду, и она меня тоже, кажется, любит, – прошептал я, уже поеживаясь от некоторого холода.

Чушь! Она тебя нисколько не любит! – громко усмехнулась Ида. – Ида готова лечь под любого мужчину! Она совершенно помешанная на сексуальной почве, в конце концов она просто садомазохистка, или ты не видел ее набора плеток, висящих в ее спальне?

Но это же поддается лечению! – улыбнулся я.

Нет! Не поддается! – Клара собрала обрывки нашего фото, соединив их между собой, как мозаику уже другого потустороннего мира.

А почему ты хочешь, чтоб я тебя полюбил? – спросил я и сразу покраснел.

Может потому, что я ни во что уже не верю, – грустно прошептала мне Клара и показала мне запястья рук в глубоких порезах. – Я уже пыталась уйти отсюда, но эта дрянь, Ида, спасла меня, иногда меня спасали наши охранницы, хотя, какое это имеет значение! Вот ты лучше посмотри в мое изуродованное лицо, и скажи, сколько мне лет?

Не знаю, – честно признался я, – хотя по другим частям тела видно, что ты еще очень молодая.

Другим частям?! – горько усмехнулась Клара. – Что ж, пусть будет так!

А ты пробовала делать себе пластическую операцию?

Бесполезно, – вздохнула Клара, – шрамы слишком глубокие, и потом мне уже делали несколько операций, но от этого я не стала выглядеть лучше! А потом я от всего этого уже устала и стала противна сама себе! Хочешь посмотреть, какая я была до урагана?

Да, – кивнул я головой, и Клара протянула мне небольшую черно-белую фотографию, с нее на меня глядела прелестная девушка лет семнадцати, с завитыми локонами и в старинном платье, стоящая возле пальмы на берегу моря.

И сколько этой фотографии лет?!

Этой фотографии два года, она была цветной, но после всего, что со мной произошло, я ее сделала черно-белой!

Почему?!

Потому что сейчас для меня одно только прошлое окрашено в сияющую ткань моей былой красоты. Я уже знаю, что меня никто не полюбит, но я все равно как будто верю в сказку, в своего волшебного принца, как будто он есть и храню ему верность! – от своих мыслей Клара даже рассмеялась, и несмотря на свое внешнее уродство, показалась мне очень интересной.

Я готов быть твоим другом и просто встречаться! Ты согласна?! – прошептал я.

Не знаю, – она криво усмехнулась, глядя с недоверием на меня.

Мне бы все-таки не мешало одеться! – я только сейчас вспомнил, что сижу перед ней в костюме Адама.

Сейчас тебе принесут твою одежду, – Клара нажала на кнопку, приделанную к столу, и буквально через минуту мне принесли одежду, и я стал одеваться, замечая, как Клара смешно улыбается мне своей обезображенной улыбкой.

А что с Идой и Тоней?! – спросил я, усаживаясь опять в кресло.

Принесите кофе и конфеты, – крикнула в микрофон Клара, одновременно нажав на кнопку, и нам тут же принесли кофе с шоколадными конфетами. – Ида не нуждается в твоей близости, я уже тебе говорила, что она готова лечь под любого мужчину, она сумасшедшая, – от смеха Клара даже закашлялась.

Но Ида сама искала меня, ей было хорошо со мной, – обиженно вздохнул я, выпивая свою чашку.

Глупец, – взглянула печально на меня Клара, – Ида делала все это ради меня! Ради меня она тебя соблазнила, и ради меня привезла сюда! А когда ты был здесь в первый раз я стала разглядывать тебя всего с ног до головы. Ида тогда договорилась с твоим дружком Леллямером и подмешала тебе в водку снотворное, а когда привезла сюда, я одна в течение часа пролежала с тобой в одной кровати. Нет, я ничего не делала с тобой, я просто гладила тебя, все твое тело и восхищалась твоей юной красотой, – Клара всхлипнула и поставила свою чашку с кофе на стол, – а потом я решила, что Ида поможет мне тебя заманить сюда уже без всякого снотворного! Я разрешила Иде показать свою садомазохическую спальню, чтобы ты осознал хотя ты часть правды, но ты как был во сне, так не выходил из сна!

Так выходит я – твой пленник?! – возмутился я.

Нет, ты можешь уйти прямо сейчас! – воскликнула она и тут же с яростью разбила свою чашку с тарелкой об мраморный пол, уложенный серыми и черными квадратами.

А что с Тоней?!

Ее уже отвезли обратно в общежитие, и даже дали денег на дорогу! – усмехнулась Клара и вдруг перескочив через стол, наклонилась ко мне и шепнула:

Можно я тебя поцелую, только один разочек!

Я кивнул головой и сразу почувствовал ее сшитые из разных кусочков губы, как они жадно и ненасытно хватали мои губы, как ее вставные челюсти кусали мой язык, а мне было странно хорошо, и я плакал, вспоминая на черно-белой фотографии прелестную девочку с печальной улыбкой, словно данной ей на прощание перед катастрофой, обнимающую такую же прекрасную пальму. И я обнял, и прижал к себе это волшебное чудовище, и оно тоже отчаянно плакало. Оно искало во мне пощады, как и в своих скошенных глазах.

Ты не будешь одинокой! – шепнул я.

Почему я ей это шепнул, неужели только из жалости?! И вообще, может ли любовь рождаться из жалости, как бабочка из гусеницы, или как плод из цветка?! И любовь ли это, если я усомнившись в самой ценности жизни, вдруг захотел бросить ее к ногам Клары как бесполезную и ненужную вещь?! И что вообще из этого получиться?!