Игорь Соколов - Мое волшебное чудовище

Только в эту минуту я почувствовал, что действительно люблю Клару, и что для меня она никакое не чудовище, а самое волшебное сокровище, ибо под ее уродливой маской я наконец увидел ее прекрасную душу, изливающую на меня потоками весь свой внутренний свет.

Из старинных индусских манускриптов Кларе соответствовало самое божественное слово «Прана», на санскрите этот означало «дыхание», «жизнь», а в представлении буддистских монахов «жизненную энергию, разлитую во всей природе». Там же я прочитал, что закон первичного сознания – это притяжение любого живого существа к свету, вот и я потянулся к Кларе, почувствовав внутри нее свет.

Еще я прочитал, что, впитывая в себя этот свет, мы рождаем новую жизнь, или иными словами мы осуществляем свое бессмертие!

Как это происходит, мы почти не замечаем, ибо, впитывая в себя этот божественный свет, мы как бы заживо сгораем, мы летаем по воздуху как птицы или сказочные существа, и мы все вовлечены в процесс этого взаимного сгорания! На острие лучей мы только ловим новые потоки, а вбирая их в себя, зажигаемся сами и отдаем назад нами приобретенное тепло и свет, нашу общую «Прану». Однако, все эти мои духовные умопостроения разбивает магия обыденных чисел, магия скучных и равнодушных лиц, магия безумных контрастов и не менее отчетливых виражей.

Лишь оказавшись с Кларой в ночном клубе «Карусель», куда она привезла меня на своем серебристом «Ягуаре», я вдруг почувствовал всем сердцем бесконечно огромную разницу между нами, и дело было не только в ее уродливой маске, которую она так презирала и ненавидела, а в ее богатстве.

Я вдруг впервые ощутил себя купленным или взятым напрокат мужчиной, эдаким автомобилем без руля, на тросе, который тянет за собой ничего не замечающая Клара.

Ее друзья из богатых семей, знавшие Клару еще до катастрофы, проявили ко мне весьма оправданный интерес. Читая их сомнительные взгляды, я сразу узрел мысль, что я продался Кларе за деньги. Впрочем, они были даже довольны, что их подруга, наконец-таки нашла себе подходящего самца.

Один из этих типов, некто Филарепов, весьма тщательно изучил не только мою физиономию с синяком под глазом, но и мой старый помятый костюм, с такой же мятой и грязной рубашкой, и хотя он ничего такого не произнес, присев к нам за столик, но его глаза очень красноречиво задавали моей Кларе вопрос: А не на помойке ли она меня нашла?!

Но Клара, державшая меня за руку, была счастлива. Мое драгоценное сокровище не замечало или не захотело замечать ипостаси моего унижения.

Временами мне хотелось Филарепову заехать в морду, но его подруга Стелла, которая тоже хорошо знала Клару, исподтишка, под столом касалась моего эрегированного члена. Этой сволочи доставляло такое удовольствие поглаживать меня, что, встретив отчаянное сопротивление моей левой руки, она ее ловко пронзила острием своих отточенных в салоне красоты ноготков, и опять продолжала детальное изучение моих, едва прикрытых брюками гениталий.

Весь красный, как рак, я глядел то на Клару, то на Филарепова самым ужасным образом. Созерцать Стеллу по вполне понятной причине я не мог. Правда, они в этой странной моей пристыженности видели совсем другие мотивы, Клара видела мой синяк под глазом, а Филарепов мой старый помятый костюм и грязную рубашку. Неожиданно Стелла расстегнула мою ширинку и обхватила мой член так, как рыба заглатывает червячка! Некоторое время я еще пытался как-то сопротивляться своей израненной рукой, но через пять минут застонал, приложив руку ко лбу.

Что с тобой?! – спросила моя великодушная Клара.

О, если бы она только знала, то, возможно, выцарапала бы Стелле ее лукавые глаза, но разве можно все и всегда говорить?! Нет, я лучше умру, чем скажу ей всю правду.

Я, кажется, перепил, – прошептал я.

Пойдем, пойдем, мой дорогой, – нежно прижалась ко мне Клара, а рука Стеллы под столом легко и незаметно выскользнула из моих брюк, успев напоследок обтереться об их помятую ткань.

Мы уходили из клуба, как незваные гости. Оглянувшись напоследок, я увидел Стеллу, подмигивающую мне и успевающую при этом присосаться к губам улыбающегося Филарепова.

Эти люди живут, как рыбы в аквариумах, – прошептал я на ухо Кларе, выходя с ней из ночного клуба.

Что ты имеешь в виду?! – с интересом поглядела на меня Клара.

Они живут только для своего удовольствия, – сплюнул я с омерзением.

А разве и мы так не живем?! – удивилась Клара моему признанию.

Мы – нет, не совсем, – вздохнул я, обнимая ее, и неожиданно плача.

Что с тобой?! – испугалась она.

Все в порядке! – сразу же успокоил ее я, и вытерев слезы, поцеловал шероховатые кусочки ее губ. Даже сшитые, в шрамах, они ощущались как прекрасное дуновение ветра или мерцание одинокой звезды над нами в темноте.

Ты мое волшебное сокровище, – прошептал я.

А ты мое, – шепнула она, и мы сели в ее серебристый «Ягуар».

Мне завтра на учебу! – вдруг вспомнил я.

Наплевать! – резко вскинув голову, ответила она, направляя машину в сторону особняка.

Но я и так уже пропустил целую неделю, – пожаловался я.

Со мной ты можешь пропустить хоть всю свою жизнь, – усмехнулась она, и я неожиданно почувствовал, как между нами тают обыденные перегородки и различия, а им на смену приходят новые лучи света, обновляющие весь мир, проникающие во все, и зажигающие нас одновременно.

На освещенных ступеньках особняка не было ни души, если не считать Иды, стоящей в тонком небесно-голубом платье, в котором она соблазнила меня.

Ты не замерзнешь?! – спросила ее Клара, выползая из «Ягуара» и поеживаясь в накинутой на себя норковой шубке.

Ну, что, сестричка, украла моего жениха? – усмехнулась Ида, как будто не слыша ее.

Почему украла?! – лицо у Клары обиженно искривилось, а шрамы покрылись тонкой сетью морщин.

Но я же не виновата, что влюбилась в него, – вздохнула Ида и внезапно обняв меня, поцеловала.

Не обращай на нее внимания, – поглядела мне в глаза Клара, – я же говорила тебе, что она помешана на сексе.

Человек без секса жить не может,

Человек без секса умирает,

Червь его сознанье точит,

Бездна глубже забирает, —

Процитировала со смехом чьи-то стихи Ида.

Мы зашли в особняк, причем обе сестры с двух сторон прижались ко мне головами, и обе как по какому-то невидимому соглашению распустили свои волосы, до этого собранные в пучок. На мгновенье я даже задумался о какой-то магической связи двух сестер, будто их флюиды объединяла одна «Сантана» 1.

Но на пороге в спальню Клара оторвала от меня прильнувшую Иду, и заглянув ей в глаза, прошептала:

Хватит, Ида, больше я не собираюсь делить с тобой своего жениха?!