Елена Сазанович - Циркачка (киносценарий)

КАПА: Я считаю, что моя первоапрельская шутка удалась на славу!

ФОКУСНИК: Это самая удачная шутка из всех, которые ты умудрилась придумать (из его рукава показалась голова змеи).

ДРЕССИРОВЩИК: И как тебе удалось убедить газетчиков напечатать твой некролог? (дрессировщик Лев гладил рыжую гриву питомца. Тот в ответ сладко потянулся).

КАПА сладко потянулась.

КАПА: Их и не нужно было убеждать. Они, так же как и вы, поверили в мою смерть. Ее даже транслировали по телевизору. Представляю, сколько добропорядочных жен пролили слез из-за гибели непутевой циркачки! Даже ни на секунду не сомневаясь. Ведь у них есть главное – честность. Чего никогда не было у меня. И чего я никогда не хотела достичь. Просто я не знаю что такое честность.

ЛЕВ: А может быть, ты единственная в этом мире честна. Ты хотя бы признаешь, что честности не существует. И хотя бы этим делаешь вызов.

КАПА: Это все слишком сложно для меня. Это лишь философия. У лжи философии нет. Она игрушечная, ненастоящая. Ведь поэтому упала всего лишь кукла, моя копия. Кстати ее обещали взять в музей. Так что я скоро стану музейным экспонатом!.. Но правда все-таки в моей жизни была. И она есть. И она единственна! Как и мой цирк. И вам я ее скажу…

НИКОЛАЙ криво усмехнулся. И прикрыл за собой дверь.

Она предательски хлопнула.

НИКОЛАЙ испуганно бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

На улице он жадно вдохнул воздух, отшвырнув цветы подальше. Содрал бумажную шапку, со злостью ее разорвал. И быстрым шагом пошел прочь от ее дома.

КАПА стояла у окна. В ее глазах были слезы. Она с шумом открыла форточку.

НИКОЛАЙ услышал и вздрогнул. Стал ускорять шаг, и почти уже бежал. Только за углом дома отдышался и замедлил темп.

Он наклонился и подобрал плащ. Аккуратно его встряхнул. Плащ был помятый и грязный. К нему прилипли листья и ветки.

Киоск утопал в разнообразных цветах и растениях.

Продавщица, подперев руки в боки, вызывающе оглядела его.

НИКОЛАЙ: Цветы свежие?

ПРОДАВЩИЦА (хмыкнув): Еще бы! У нас первосортный товар.

НИКОЛАЙ недоверчиво прикоснулся к увядшим розам.

Продавщица (более агрессивно): Вам для кого? На похороны, на свадьбу, на день рождение?

НИКОЛАЙ: Мне просто для жены.

ПРОДАВЩИЦА (смягчив тон): Это другое дело! Если для жены, значит, универсальные. С женой – и похороны, и свадьба, и день рождения, да, парень? Ты погоди!

Она скрылось в подсобном помещении.

Раздались возня и шелест.

Она появилась с букетом роз, завернутых в розовый целлофан и завязанный розовой лентой.

Продавщица (торжественно): Для жены – самые свежие! Везет же некоторым женам (вздохнула). Мой, пожалуй, только на похороны и раскошелится. Нет, на день рождение он мне тоже дарит, только у меня ворует, уже подаренные. Да и частенько не свежие. Вот так, парень. Хорошая видно у тебя жена.

НИКОЛАЙ (тепло улыбаясь): Хорошая.

ВЫВЕСКИ: «ПАРИКМАХЕРСКАЯ», «УТЮЖКА», «ПРАЧЕЧНАЯ», «БЫСТРО И ДЕШЕВО»

Из домбыта выходит НИКОЛАЙ. Он подстрижен, гладковыбрит. В чистом отутюженном плаще. В руках – розовый букет.

Выглянуло весеннее солнце.

НИКОЛАЙ задрал голову к небу и улыбнулся.

ВАЛЯ сидела на неразобранном диване, одетая, как вчера, в атласный халат.

На круглом столе стояли две тарелки с остывшим картофелем. И две узорчатые полусгоревшие свечи.

Раздался скрежет ключа в замке двери.

ВАЛЯ вздрогнула. Повернула голову к двери.

Вошел НИКОЛАЙ с букетом в руках.

ВАЛЯ (всхлипнув): Я думала ты никогда не придешь.

Он протянул ей цветы.

НИКОЛАЙ: Нет, ВАЛЯ. Я больше никогда не уйду. На этом наши посиделки воскресными вечерами закончились.

ВАЛЯ (нежно погладив рукав плаща): Ты даже нигде не садился в нем. Он как новенький. А картошечка остыла. Но я ее подогрею, ты не волнуйся. Все-таки французский рецепт. Умеют же так придумать!

НИКОЛАЙ: Я так проголодался, ВАЛЯ. По-французски можно и не подогревать.

Он снял плащ, аккуратно повесил его в шкаф, на вешалку.

Уселся за стол, накрытый пестрой скатертью. И зажег свечи.

ВАЛЯ села рядом, придвинула тарелку с картофелем к Николаю.

ВАЛЯ: Знаешь, Коленька, я вдруг подумала, я целую ночь думала. Может, я не права… Может, не то тебе в жизни нужно… Может, ты хотел сочинять свою музыку… А я… Тебя не поддержала. Я ведь ничего не понимаю в музыке.

НИКОЛАЙ (с жадностью поглощая картофель): Ну что ты, котенок, только ты меня в жизни и поддержала. Только ты. А музыка… Знаешь, в мире хватит одного ПАГАНИНИ и одного Шопена. Для такого мира, возможно, это даже замного.

В дверях показалась сияющая конопатая физиономия сына Витьки. Через его плечо было переброшено махровое полотенце. Он стал вытирать им мокрые волосы.

ВИТЬКА: Привет, па!

ВАЛЯ (всплеснув пухлыми ручками): И все-таки я не пойму, в кого Витька такой конопатый? Ни у тебя, ни у меня нет ни одной веснушки! Хотя врач говорил, что они пройдут с возрастом.

НИКОЛАЙ: Врач прав, Валька. Они с возрастом обязательно пройдут. Всё с возрастом проходит.

ВАЛЯ: Витька, а ты хоть пересдал русский! Так стыдно! И отец твой был отличник, и я!

Витька включает радио, висящее на стене. Там звучит мелодия из «Цирка»

ВИТЬКА (бодренька подмигнув): Как кстати! Мамуля! Но я, как вы и учили, честный человек! Мне, старички, тут в школе всучили билеты в цирк. Сказали, если куплю, то пятерку поставят по русишу. Прошвырнемся в цирк, а? (он бросил мокрое полотенце на кресло).

ВАЛЯ (замахав руками): Это бессовестно, Витя! Хотя и честно! Я, конечно, рада, что все по правде! Мы с отцом благодаря правде вместе столько лет! Ни разу не лгали друг другу! Но цирк! Это слишком! Ты что! Совсем одурел! Какой цирк! Твой отец его терпеть не может! У него на цирк аллергия! Всякие там кошки, собаки, кони (ВАЛЯ шлепнула Витьку полотенцем). – И не смей разбрасывать мокрые полотенца! Сколько раз я тебе говорила! От них остаются пятна на кресле! А билеты жалко. Пропадут даром. И пятерку хочется. Может к соседке заглянуть. Ей продать…

Сын ловко увильнул от Валиных шлепков. И рассмеялся.

ВИТЬКА: Отец, а отец, пойдем в цирк, а?

ВАЛЯ: Я же тебе сказала! И не проси! Мы не маленькие! Правда, Коленька? (ВАЛЯ повернулась к мужу). Мы же ни в какой цирк не пойдем? Там так все противно! И все понарошку! Один обман! А мы, Коленька… Мы ведь другие… И ни в какой цирк не пойдем?

ВАЛЯ выключила радио.

НИКОЛАЙ резко встал, приблизился к окну. Широко его распахнул. Вдохнул весеннее утро.

Шел слепой дождь. И сквозь его пелену слабо пробивалась радуга.

НИКОЛАЙ (тихо, сам себе) А почему бы и нет? Почему бы и нет?..