Александр Самойленко - Долгий путь домой

– Хороший вопрос! – вслух произнес Клычов и ответил внутреннему голосу: «А никак не узнает. Не скажу, так и не узнает…». Внутренний голос удовлетворенно промолчал – говорить более было не о чём. А Клычов понял, что искать надо самому. Лично. Всех отстранить – только лично. Чтобы Лядов в случае обнаружения денег ничего не узнал. Оставить только ночную собаку, она никому не расскажет, если учует ночью чужого. А Михалыч, услышав собаку, позвонит, как ему и было велено, только Клычову. С обменниками и того проще, в каждом из имеющихся в городе пунктов обмена валюты сидел охранник – чоповец Клычова. Им он прикажет докладывать лично ему.

Черезпятьдесят семь минут Грим был у храма. Подъезжать непосредственно к блошиному рынку он не стал.

– Стоишь, ждешь. Я недолго… – Грим протянул таксисту тысячу рублей и поспешил к Марии Владимировне. Водила с наглым любопытством смотрел вслед своему пассажиру. Зрелище было и впрямь живописное: патлатый, с хвостом на затылке мужик, весь в белом, с дорогущим новеньким чемоданом шустро поспешал в сторону храма, оглядываясь по сторонам. И тыщу он сунул эдак небрежно, как какой-то никчемный фантик. «Художник, наверное.

Богомаз. Они все такие… с придурью. Или поп», – предположил водила, учитывая непосредственную близость храма.

Бросив взгляд на шикарный чемодан, Мария Владимировна облегченно вздохнула, но всё же буркнула:

– Час от часу не легче! Я тут извелась вся.

– Всё нормально. Всё у нас идет путём, – Грим продолжал действовать быстро и деловито. Нырнул с чемоданом за стенд, велел Марии Владимировне: – Машенька, прикройте меня сбоку собой, вроде я здесь переодеваюсь.

Мария Владимировна послушно образовала телом угол со стендом, даже расправила по сторонам юбку, будто собралась пуститься в пляс. Грим дернул к себе в образовавшийся закуток торбу, стремительно вывалил её содержимое в чемодан, кинул следом и пакет с валютой. Миллион триста тысяч евро легко уместились в чемодане, который он мгновенно закрыл, поставил на ребро. Когда пачки евро повалились в чрево чемодана, рот у Марии Владимировны открылся, лицо стали круглыми. Грим протянул ей стульчик.

– Теперь садитесь. Вы, простите, где живете?

– Домик у меня, – ответила испуганная Мария Владимировна.

– Я не в этом смысле. Мне нужен адрес. По какому адресу вы живете?

Услышав адрес, Грим продолжил.

– Слушайте меня внимательно. За храмом, во-он там, стоит такси, желтая «Волга». Сейчас я соберу все ваши вещи и – к машине. Вы бегом за мной!

Безо всяких обсуждений, даже не дожидаясь реакции Марии Владимировны, он покидал в торбу её нехитрое имущество, схватил чемодан, торбу, пакет с рублями, сунул подмышку стенд и кинулся к машине. Затравленная видом пачек валюты, властными словами и стремительными делами Грима, Мария Владимировна дернула из-под себя стульчик и устремилась за Иваном Петровичем, как за своим единственным спасением. «Найдут – убьют!» Грим открыл перед ней заднюю дверь. Не дав Машеньке притормозить, ловко впихнул ее в салон, кинул ей на колени пакет с рублями, просунул в салон стенд и велел шоферу:

– Багажник открой!

Водила, поддавшись возникшему у его машины стремительному движению, выметнулся из салона, споро открыл багажник и закрыл его, едва Грим закинул в него торбу.

– Поехали! Грошев переулок, семь!

У своего жилища Мария Владимировна по команде Грима отнесла в дом торбу, стенд, схватила, как велел Иван Петрович, паспорт, торопливо вернулась в машину. Все действия она делала будто загипнотизированная, в режиме погони. Грим, напротив, расслабился. Самая опасная часть его плана была позади. Его и Машеньки, считай, уже не было в городе, добыча покоилась за спиной в багажнике, они сидели в типовом такси, каких в Городе пруд-пруди.

– Паспорт не забыли? – спросил Грим. Она покорно протянула ему свой паспорт.

– Хорошо. Пусть пока будет у вас. Посидите спокойно, отдохните. Теперь уже можно… – Грим погладил Машеньку по плечу. – Замучил я вас с этими… – он не договорил, вспомнив о водителе, который сгорал от любопытства. Если бы можно было вывернуть уши, как локаторы, назад, он бы это сделал. Грим спросил его:

– Как насчет сгонять в Москву и обратно?

– Да легко! Под хорошие деньги довезу за милую душу! – оживился шофер, почуяв жирный заработок, мотнуться в Москву и обратно – это не в городе торкаться.

– Сколько берешь за ходку в оба конца?

– В Москве стоять будем?

– Ну, где-то часик подождешь.

– Пять тыщ пойдет? – с веселой наглецой спросил водила.

– Легко! – сказал Грим. – Давай, ехай. В Москву разгонять тоску! – и сжал ладонь Машеньки, намекая, чтобы она ничего не спрашивала, просто молчала.

Охранникииз трех обменников отзвонились Клычову буквально утром. Причем обменники эти располагались на одной улице, недалеко друг от друга. Сразу после открытия пункта обмена валюты, забегал человек, продал две купюры по пятьсот евро. Клычов сразу обратил внимание, что разница была только во времени посещения обменника, человек оббежал их с интервалом в несколько минут. Все трое сообщили одни и те же данные, которые кассирши механически вбили в свои компьютеры. Иван Петрович Сидоров, адрес по месту прописки был один и тот же. Возраст лет шестьдесят, внешность ничем не примечательная, разве что сутулый и волосы на затылке собраны в кисточку. Одет был в дешевку, белые брюки и рубаха. Рубли не пересчитывал, кидал в целлофановый мешок. Вроде как спешил…

– Но вот и всё! – Клычов удовлетворенно хмыкнул, до чего всё оказалось просто! Главное дело сделано. Теперь осталось навестить придурка и забрать у него бабло, где бы он ни прятал кейс. С трупом всё будет тоже просто, Михалыча учить не надо, он пустит его в подкладку в могилу, приготовленную для похорон – не в первый раз. Технология «подкладки» была проста. Могилы для завтрашних похорон копали сегодня. Михалыч выбирал подходящую, говорил землекопам, чтобы рыли на метр глубже положенного, и давал каждому из них по пять тыщ. Догадаться о причине такого заглубления было нетрудно, землекопы и догадывались, но не вникали, даже друг с другом не говорили об этом. Пять тыщ за лишний метр углубления ямы, это же такие легкие деньги – как на дороге нашел. Да и вообще, открывать рот на эту тему они опасались, понимая, что могло выйти себе дороже. Кому же охота самому оказаться в подкладке…

Ночью Михалыч лично сваливал труп в яму, забрасывал его землей до положенных под захоронение двух метров, притрамбовывал. А дальше всё происходило само собой. Ничего не подозревавшие работники кладбищенского погребального агентства под доглядом Михалыча быстренько опускали гроб с легальным покойником и, не мешкая, брались за лопаты. Когда над могилой вырастал холмик, Михалыч звонил Клычову и всегда говорил одно и то же: «Упокоилась старушка. Всё по-людски…». Для подкладки Михалыч выбирал могилу, вырытую только для старого человека, по житейскому опыту знал: горечь утраты мамы-папы, а тем более дедушки-бабушки не бывает неутешной, такие могилы посещаются редко, а скоро и вовсе забываются. Чаще всего люди приезжали к Михалычу, называли номер могилки, фамилию усопшего, просили прибраться там и давали деньги. Так что обнаружение «подкладки» было исключено полностью. Да, человек внезапно исчезал, и это не оставалось незамеченным. Но милиция искала пропавшего в жизни.