Альберт Кайков - Черная пурга

– Пришла посмотреть церковь, а она оказалась закрытой.

– Тебе разве в школе не говорили, что комсомольцам нельзя посещать церковь?

– Говорили, но я уже не комсомолка.

– Почему?

– Потеряла комсомольский билет.

– Разбирали на комсомольском собрании?

– Не разбирали.

– Почему?

– Я бросила ходить в школу.

– Зачем приехала в Иркутск?

– Поступать в техникум.

– А я учусь в десятом классе.

Незаметно за разговорами дети подошли к парку, из которого доносилась музыка духового оркестра. Березовая аллея привела их в центральную часть парка. На летней эстраде играл духовой оркестр, все сиденья перед сценой заполнила публика. Глаша впервые слышала духовой оркестр и стояла, зачарованная незнакомой музыкой. Люда дотронулась до ее руки и сказала:

– Пойдем, покатаемся на карусели.

– Вы идите, а я буду слушать музыку…

Экзамены в техникум Глаша сдала успешно, ее приняли с назначением стипендии в размере 185 рублей. О своем зачислении узнала из списка студентов первого курса, который висел на доске объявлений. Общежитие ей, как и многим студентам, техникум не предоставил.

Несколько девочек стояли перед доской объявлений и оживленно что-то обсуждали. Глаша прислушалась.

– Я видела на столбе записку с предложением сдать комнату студентам, – произнесла одна девочка.

– Когда ты видела?

– Сегодня.

– Пойдем, посмотрим, пока кто-нибудь не сорвал.

Девочки направились к выходу, Глаша последовала за ними. Неизвестный автор объявления на кусочке тетрадного листа предлагал комнату на четыре места по улице Красногвардейской.

– Нас трое, – произнесла одна из девочек, срывая объявление со столба, – придется искать четвертого человека.

– Возьмите меня с собой, – предложила Глаша.

Девочки обрадовались и стали знакомиться с компаньонкой. Они сняли комнату у хозяйки, которая представилась тетей Зиной. Небольшая комната вмещала четыре кровати, аккуратно заправленные, и столик. Условия для жизни и учебы были вполне приемлемыми.

Среди студентов первого курса выделялись взрослые парни, отслужившие срочную службу в армии и на флоте. В то время на флоте служили по пять лет. Не успели студенты освоиться и перезнакомиться, как их отправили в колхоз на уборку картофеля. Мальчиков разместили в клубе, а девочек направили на окраину села в гараж, где жили женщины, приехавшие на заработки. Они получали от колхоза мешок картошки за каждые выкопанные десять мешков. На воскресный день все женщины уехали в город, осталась только одна бабушка.

Закончив трудовой день, девочки отправились в клуб, где для них приготовили ужин. После сытной еды многих потянуло в сон, и студентки отправились в гараж отдыхать. Несколько девочек остались на танцы. Они танцевали с сельскими парнями и солдатами стройбата. После их возвращения бабушка, на правах старшей и знающей установленный в гараже порядок, закрыла ворота на кованый большой крючок и вложила палку поперек ворот в скобы.

Глаша уже заснула, когда у ворот послышался мужской голос:

– Лена! Лена!

Она проснулась и прислушалась. Голос звучал громче и настойчивее:

– Лена! Лена! Выйди, надо поговорить!

Девочки еще не успели познакомиться и не знали, есть ли среди них Лена или вызывают кого-нибудь из уехавших женщин. Все притихли и молчали.

Послышались удары и скрип ворот. Неизвестные просунули плоский предмет между створками и сбросили крючок. Затем этим же предметом выдвинули из скоб палку.

В гараж вошли трое солдат и фонариком стали освещать лежащих девочек, которые, ощутив на лице луч света, закрывались одеялами с головой.

– Так их тут много, – произнес один из солдат. – Федя, беги в роту, зови сюда взвод, а мы их покараулим.

Девочки лежали в страхе, ожидая дальнейших событий. Бабушка поднялась со своего места, подошла к солдатам и произнесла:

– Сынки, выпустите меня по нужде.

Солдат осветил фонариком ее морщинистое лицо и, отступив в сторону от ворот, сказал:

– Проходи.

Оказавшись на свободе, бабушка отошла на несколько метров от гаража и побежала по улице, насколько позволяли силы. За ней с лаем бросилась собака, выскочившая из-под ворот соседнего дома. На ее лай из других дворов выскакивали собаки, и свора с лаем гналась за женщиной. Страх за девочек и лай преследуемых собак заставляли ее бежать со скоростью, с которой никогда в жизни не бегала. Она несколько раз споткнулась о кочки на дороге, едва удержавшись на ногах. Когда до клуба оставалось около сотни метров, она уже не могла бежать, а еле переставляла ноги, сердце старой женщины готово было выскочить из груди. «Господи, помоги мне добраться до клуба, – произнесла шепотом, – не дай, Господи, случиться с девочками беде». Войдя, задыхаясь, в клуб, бабушка спросила:

– Кто старший у студенток?

– В чем дело? – спросил преподаватель Замякин.

– Их захватили солдаты.

Он мгновенно побежал к дверям, за ним последовали несколько взрослых ребят, отслуживших в армии. Выскочив из клуба, они помчались по пыльной дороге, освещенной лунным светом. Прибежав к гаражу, парни скрутили охранников, крепко намяв им бока. Подоспевший Замякин, задыхаясь от быстрого бега, обратился к студентам:

– Прошу вас без рукоприкладства.

Предупреждение опоздало. Студенты заломили солдатам руки за спины и крепко их держали. Преподаватель вбежал в гараж и крикнул студенткам:

– Быстро забирайте свои вещи и бегом в клуб!

Стройбатовцы приехали к гаражу на грузовой автомашине. Девушек там уже не было, их встретили побитые сослуживцы.

– Где девки? – спросил Федор.

– Их увели в клуб.

– Почему отпустили?

– За ними прибежало целое отделение парней.

– А нас взвод, едем в клуб, – предложил кто-то.

Возбужденные и раздосадованные солдаты вооружились палками, вырванными из соседнего забора, и поехали к клубу. Там они потребовали участников освобождения девушек выйти на улицу для разговора.

Руководитель студенческого отряда Замякин, опасаясь драки, позвонил в комендатуру. Через считанные минуты к клубу подкатил «ГАЗ-67» с комендантом и вооруженными солдатами. Майор приказал двум солдатам с автоматами встать около входа в клуб, а сам подошел к стройбатовцам и громким голосом скомандовал:

– В шеренгу по одному становись!

Солдаты неохотно построились. Комендант продолжал:

– Давно наступило время отбоя, вам следовало находиться в расположении части. За групповую самовольную отлучку я должен всех вас отправить на гауптвахту.

Солдаты приуныли, улыбки исчезли с их лиц.

Майор сделал паузу, чтобы проступок дошел до сознания военнослужащих. Он знал, что в камере гауптвахты нет места для размещения целого взвода. Немного подумав, подал команду: