Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том первый

– Господи, дай мне велосипед! Больше ничего у тебя не прошу, Великий Боже, только одно, дай мне велосипед!

Егорушка молился и верил, отчаянно верил, что Господь исполнит его просьбу. Промолился он до глубокого вечера. И спустился с чердака очень усталый, вымотанный, но со светлой надеждой в душе лег спать. Всю ночь ему снился двухколесный новенький велосипед, дожидающийся его в сенях дома…

Однако прошел день, наступил следующий, затем еще один…

Мальчик терял терпение, велосипед ему не подарил дед, не купили родители, он не упал на него с неба, а ведь Егорушка хорошо помолился и вполне искренне, как же так?!

После недели ожидания он нерешительно подошел к деду.

– Ишь, чего надумал, – взволновался дед, выслушав его, – помолился он…

И презрительно оглядев внука с ног до головы, сказал, назидательно:

– Тогда и бог даст, когда сам заработаешь!

Егорушка обратился к матери. Она улыбнулась с иронией:

– Пока до бога доберешься, тебя святые съедят! – пообещала она.

С тем же вопросом Егорушка поспешил к отцу и выслушал жесткий ответ:

– Не учись бога славить, учись государством править!

Своими сомнениями он не поделился с одной лишь бабушкой. Ему трудно было обидеть любимого человека.

И бабушка продолжала молиться на утреннюю и вечернюю зарю, вмещая во взор слабых старческих глаз всю свою надежду на Него, как на милостивого и доброго Вседержителя. В ее молитвах к Богу звучала благодарность за то, что день прошел и все живы здоровы. При этом она улыбалась, лучики морщинок так и разбегались по всему ее лицу. Улыбалась бабушка светло, просто, благодарила Бога, которого ей мало было бы только в иконах, и потому она кланялась высокому небу. Благодарила Бога искренне.

И Егорушка, понимая что-то такое, что и не высказать словами, так и не решился сказать ей о постигшем его разочаровании в молитвенном подвиге.

И еще он решил не ждать милостей от бога, а как бы самому заработать на велосипед в совхозе и уже не особо рассчитывать на господа, а может и вовсе не полагаться на него, чего уж там…

Ей было лет двадцать, но она едва ли могла привлечь кавалеров своими прелестями. Высоченная и неуклюжая с крупными рыжими веснушками на лошадином лице и огненно-рыжими волосами, подстриженными под мальчика, она к тому же носила мешковатые брюки на бедрах и пеструю кофту, едва прикрывавшую пупок. В довершение нелепого наряда таскала на ногах солдатские шнурованные берцы и объемистый затасканный весь в заплатах рюкзак за спиной, откуда выуживала пачку листовок с призывом бороться против произвола властей.

Листовки она клеила, где придется, чаще на столбы фонарей и тусклый свет печально поникших уличных лампочек сопровождал ее стремительный забег по улицам. Стремительный, потому что иногда полицаи, лениво развалившиеся в своих «бобиках» что-то прозревали и кидались за нею вслед, норовя задавить патрульной машиной.

Один раз она серьезно подралась с двумя «стражами порядка» из уличного патруля. Они не смогли ее повязать и она, хорошенько лягнув своими берцами каждого по колену, исчезла в темноте быстро наступающей ночи.

Они часто беседовали, взобравшись на широкий подоконник общежития и пуская сигаретный дым кверху:

– Чего бы я хотел? – задумчиво говорил Славка. И шумно, горестно вздыхал. – Я бы хотел жить в одно время с Христом, следовать за ним повсюду, слышать его слова, подражать ему во всем. Как мне его не хватает! Будто он умер, и его больше нет в этом мире, нигде нет. Люди переполнены грехами, честолюбивые и наглые они душат друг друга, шипят злобными гадами, плюют друг в друга ядом стремясь как можно скорее изничтожить родных, убить соперников в любви, раздавить коллег по работе.

– Мне не хватает Бога! – вскрикивал Святослав и хватался за сердце, сильно бледнея.

Ленка приходила ему на помощь, прильнув к ее плечу, он вздрагивал:

– Люди, мне кажется и есть зло. Не надо искать Дьявола в них, они так изощрены, так изобретательны в своих деяниях, что Сатана давным-давно занялся делами ада и на людей не обращает никакого внимания. Зачем? Люди сами пожрут друг друга и уничтожат за желание обладать территориями, за богатство и власть.

Ленка кивала согласная с ним во всем.

Частенько они вместе приходили на танцы в ночные клубы, бесцеремонно проталкивались к сцене, где останавливали диджея, выключали музыку.

Святослав становился серьезен. Елена вытягивалась в струну рядом с ним. И летели в пьяную, обкурившуюся толпу молодежи странные слова:

– Лихие девяностые давно прошли, – кричал оратор, – сынки советских партийцев, братки и шустрики поделили между собой собственность страны.

– Вам – тыкал он пальцем в качающуюся толпу. – Остается только вкалывать на «папиков», которые будут врать вам про суперзарплаты, а на деле ничего не заплатят или получите от этих жадюг копейки. Рынки закрывают, они являются конкуренцией мегамолов «папиков». Россия превратилась в полицейско-бандитское государство, где каждого из вас могут посадить в тюрьму только за то, что вы чихнули на портрет нашего «дорогого» президента. Долой хунту!

Кричали они вместе. И толпа обычно подхватывала.

За революционерами гнались, их преследовали полицаи и в зале, прямо на танцполе нередко завязывалась драка.

Вырвавшись, оставив в руках полицаев куски курток, а то и клоки собственных волос, они что есть духу, мчались прочь и пропадали, надолго забившись в какое-нибудь маленькое укрытие пока их искали уличные сыскари, обсуждали свое выступление, смеясь и ликуя.

В другой раз они приставали к народу, томящемуся в очередях в сберкассы, и высмеивали их стремление оплатить грабительские квитанции по квартплате. И пока работники сберкассы не вызвали наряд полиции они торопились доказать толпе глупых бабушек воспитанных в рабстве и подчинении советскому государству, толстым кумушкам-домохозяйкам и сухим замученным тремя-четырьмя работами женщинам, в обыкновении и составляющим очередь, что Россию едроссы убивают целенаправленно. Их план оба называли «Планом Барбаросса» и утверждали, что ноги растут еще со времен гитлеровской войны. Умирающие или мертвые заводы, поросшие бурьяном пахотные земли и заброшенные фермы, что уж говорить о больницах и школах.

– Вы, – горячился Святослав. – потеряли свою страну, кормите чужаков, живете в условиях оккупации!

Женщины приходили в движение, всегда неизменно отвечали, им ли не знать о ценах, о голодных ртах дома, когда буханка хлеба становится золотой. Да, сколько же можно издеваться?..

Иногда оба мечтали. О другой России, где можно жить, а не выживать. Они мечтали о свободной стране и перечисляли по пальцам, как было бы хорошо без «реформаторов» и олигархов. Вспоминали добрым словом своих родных, тех, кто не дожил, а сраженный невидимой пулей выпущенной врагами народа, упал в могилу. Таких и у Славки, и у Ленки набиралось уже больше десятка. Молодые, сильные люди не успевшие пожить, сколько их погибло от отсутствия нормального медицинского обслуживания, нормальной жизни в России?!