Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том второй

Дверь даже не пошевелилась.

– Ну и сиди там, узник драный! – прокричала она, чувствуя обиду и гнев.

Понимая, что ругаться в одиночку с закрытой дверью бесполезно, она вышла из квартиры, где на лестнице обнаружила парочку выпивох. Выпивохи, вполне мирные мужички забрели в подъезд дома, спасаясь от проливного дождя. Сидели себе на ступеньке, расстелив между собой газетку, на газетке разложив сушеную воблу. Пили портвейн, закусывали, когда жена Кондрашова с гневом налетела на них:

– Здесь вам не закусочная! – кричала она.

Выпивошки в ответ протянули ей наполненный портвейном стакан. После, держа на коленях газету с воблой, Кондрашова сидела на ступеньке и жаловалась на своего благоверного. Мужички слушали, кивали, и тут затянули песню. Под монотонный шум дождя за окном пелось легко и свободно. После первой песни последовала другая, затем третья. Трио хорошо спелось, а тут и дождь кончился, мужички попрощались с ней и пошли себе восвояси, тем более, что и бутылка закончилась.

Кондрашова вернулась в квартиру, прилегла на диван спать, сморенная выпитым, Кондрашов, правда, еще долго, недоверчиво прислушивался к похрапыванию жены, но после, выдернул швабру, освобождая самого себя из плена и пробравшись на цыпочках мимо спящей жены к шкафу, схватил выходной костюм серебристого цвета и выбежал из квартиры.

Вскоре, он уже стучался в двери другого дома. Интеллигент, тот самый, с обложки книги, открыл ему двери. А увидав, кто перед ним, гостеприимно повел рукой, приглашая в свое зашарпанное жилище. До утра Кондрашова лихорадило и мотало по квартире интеллигента. Он развивал грандиозные планы по продвижению книг интеллигента, на что сам автор не реагировал, он мирно спал, свернувшись калачиком на облезлой кушетке.

А на утро, гладко выбритый, благоухающий одеколоном, стоял Кондрашов перед объективом телекамеры городского канала. Позади разглагольствующего Кондрашова виднелись книжные полки городской библиотеки, уставленные томами и книгами интеллигента. И указывая рукой на полки, Василий Васильевич упоенно трещал о презентации книги своего приятеля, такого замечательного писателя и покровительственно похлопывал по плечу скромного труженика пера и бумаги, затертого широким плечом Кондрашова куда-то, ну неважно, куда…

В Самару, к обычной семье работяг Терентьевых приехали родственники с Украины. Спасаясь от бомбежек, они бежали из Донецка. Долго вздрагивали, заслышав гул самолета в небе, а от вертолетов бежали в укрытие, спасаясь, сколько им ни внушали, что в России пока нет войны. Вот это самое слово, ПОКА, не давало главе семьи Терентьевых спокойно спать и внушало разные мысли.

Нередко, глава семьи обсуждал с домашними и родственниками свои выводы, с ним часто соглашались, но иногда и спорили. Спорили и соседи по дому, кивали или отрицали коллеги по работе, слухи неслись после таких споров по городу, порождая дополнительные споры. Вот эти слухи:

Говорят, будто скоро, войска НАТО нападут на Россию и в связи с этим говорят, будто центральную часть России превратят в месиво из растерзанных тел, обломков обрушившихся многоэтажек и осколков разорвавшихся снарядов. А, чтобы России никто из соседних стран не пришел на помощь, говорят проводится тотальное информационное вранье и со всех телеэкранов черно… опый президент США вместе с кликой украинских фашистов внушают представителям так называемых развитых стран о России, как об агрессоре, отсюда и санкции, отсюда и выводы…

Говорят, будто оставшиеся в живых русские ринутся в Сибирь и на Дальний Восток, но там места окажутся занятыми китайцами, с которыми уверенный в себе глава правительства уже подписал разные договора об аренде сибирских земель, а как известно, ничего нет более постоянного, нежели временное.

Говорят, будут такие русские, кто сумеет удрать в Евро… пу, но их не примут, а выдворят даже тех, кто имеет там недвижимость и гражданство и так как идти будет больше некуда, пойдут русские на тот свет…

Говорят, будто жесткое тюремное заключение коснется и эмигрантов из России проживающих на территории США, а беженцев, америкосы будут отлавливать и сажать на электрический стул, как отъявленных преступников.

Говорят, будто русский народ своей алчностью до квадратных метров, когда родных людей закатывают в могилы; отсутствием помощи попавшему в беду человеку, когда помощь лишь на словах; своим стремлением к внешней показухе, когда квартира, дом, машина, денег целый мешок, а душа прогнила насквозь оттолкнули последнюю заступницу земли русской – Богородицу…

Говорят, будто и Сатана помогать русским не желает, уводя из России талантливых и нужных ему людей в свой мир…

Говорят, будто русских много уже собралось в Австралии и азиатских странах, где эхо войны если и отзовется, то разве что волнами цунами, но так ли это, кто знает…

– Ты меня неправильно поняла! – начал он, едва провел ее в свой кабинет.

– Просвети! – потребовала она и демонстративно уселась на стул.

Он метнулся к своему месту, как к спасению. Загородившись письменным столом с кучей разных деловущих бумаг, обрел спокойствие. Выдохнул, вдохнул, окончательно успокаиваясь, пробежался пальцами по клавиатуре компьютера и, войдя в привычный образ руководителя, без пяти минут депутата Областной Думы уверенно и важно произнес:

– Обсуждению этот вопрос более не подлежит! Я предлагал тебе на рассмотрение один вариант, и ты согласилась!

– Речь ни о чем! – презрительно фыркнула она.

Не сбиваясь с темпа, он непримиримо мотнул головой:

– Две наши встречи прошли в дружеской обстановке, с полным согласием с обеих сторон. Но далее возникло недопонимание и из-за несогласованности действий, следующая встреча была сорвана.

Она состроила гримасу отвращения.

Он продолжил, с возмущением глядя на нее:

– Встреча была сорвана, а могла бы состояться!

– Я тебе не проститутка! – резко оборвала она его и встала. – Научись вначале нормально разговаривать, научись понимать, что допустимо, а что вообще неприемлемо!

Передразнила она его, и еще раз состроив гримасу отвращения, горделиво удалилась.

– Ну и ладно! – разом теряя маску важного человека, пробормотал он. – На мой век баб хватит!

И принялся лихорадочно рыться в записной книжке. Нашел. Набрал номер телефона на казенном телефонном аппарате, свой, престижный телефончик надежно лежал в кармане пиджака, чего деньги зря тратить?

– Привет! – преувеличенно бодро прокричал он в трубку. – Как жизнь, как дела?

И растерялся:

– Как, кто говорит? Как, не узнаешь? Я это говорю! Я!

Вкладывая в это самое «я» такое недоумение, что сразу стало ясно, такой человек никогда не называет по телефону своей фамилии или имени, предоставляя собеседнику догадаться о всем величии своей персоны нон грата самостоятельно.