Татьяна Шорохова - Война-спутница

«Я много лет мечтала приехать в Севастополь на 9 мая, да всё как-то не получалось, – начала попутчица. – От многих людей про севастопольский парад слышала: то один расскажет из знакомых, то другой… Родилась я в деревне под Ивано-Франковском. Ещё в юности переехала в Днепропетровск, та так тут и живу. Несколько лет, как торгую на точке у хозяина. Он меня не обижает, с пониманием. Когда заболела зимой – на улице же стою! – весной в санаторий разрешил съездить. Вот я счас в Мисхоре и отдыхаю. Оттуда на День Победы в Севастополь наконец-то и выбралась.

Как приехала, сразу зашла в продовольственный магазин. Батон купила, красную икру и сливочное масло. А водочка, думаю, у кого-то обязательно найдётся!

Ох, же ж и парад сегодня был! – не скрывала своего восторга соседка. – Всем парадам парад! Такого на Украине уже давно-о-о нет! Ветераны с семьями, севастопольцы с портретами родных, техника военная… А колонны солдат и моряков шли не только теперешние, но и в форме времён войны. Ехали и полуторки старые с зенитками, и мотоциклы.

А людэй вдоль улицы! А людэй! Просто тьма, яблоку некуда упасть! И все с цветами, все кричат ветеранам «спасибо!». От всего сердца так кричат. Кажется, весь город вышел парад смотреть. Да и приезжих много.

После парада, уже в парке, я к кучке людей прибилась. Оказались севастопольцы со своими гостями с Дальнего Востока. Муж и жена из Владивостока специально так подгадали в гости приехать, чтобы на парад этот посмотреть. И водочка у них с собой была, а у меня как раз и закуска кстати.

На лавочке расположились на бульваре, и так хорошо посидели, просто душа в душу! Расставались как родные. В гости зовут во Владивосток. Я бы с радостью, да житуха сейчас не та. Слишком дорога дорогая. А так бы почему не поехать?

А люди они какие! Какие люди хорошие! Так сердце и поёт, так и радуется! А как мы наспивались! Каких только военных песен не перепели, а уж «Севастополь, Севастополь – гордость русских моряков!» так раз пять спели! До смерти теперь этого праздника не забуду!»

Я вышла в Алупке, сердечно распрощавшись со своей счастливой попутчицей, и долго была под впечатлением её рассказа, её огромной радости. Где-то она теперь, в 2014-м, украинка с широкой русской душой? Что стало с нею, чтущей воинские подвиги и мужество великого славянского народа? Не удивлюсь, если при нашей случайной встрече, если такая выпадет, она покажет мне Георгиевскую ленточку, которую сейчас, видимо, бережно хранит у своего великодушного сердца.

P. S. Мне остаётся добавить, что в описании дня 9 мая 2012 года, проведённого мной в Севастополе и на южнобережной дороге, нет вымысла. Всё действительно так и было. И хочется дополнить сказанное упоминанием о новой встрече в Севастополе.

9 мая 2014-го я стояла на параде Победы рядом с семейной парой из Коми. Более двух часов мы ждали начала торжественного шествия, а, значит, было время спокойно побеседовать о многом, в том числе и о событиях последних месяцев, вернувших Крым домой, в Россию.

Молодые супруги выглядели лет на тридцать-тридцать пять. Признались, что они пришли на парад Победы впервые в своей жизни. Раньше интереса к таким событиям у них не возникало. В Севастополь приехали сознательно – проверить, так ли всё обстоит, как показывают о городе-герое по телевизору? И вот они увидели неподдельное ликование севастопольцев от мала до велика, благодарность ветеранам, слёзы радости, пестрящие повсюду Георгиевские ленточки, младенцев в матросках и камуфляжных костюмчиках, пошитых молодыми мамочками не по указке сверху, а по движению патриотических чувств… Они услышали вспыхивающее то там, то здесь пение, скандирование – и пели, и кричали вместе со всеми. В конце парада Победы гости из Коми и сами прослезились: «Да, здесь, в Севастополе, всё по-настоящему».

Севастополь, 2–3 октября 2014 г.

Эти записки я пишу с сожалением о том, что многое из интересного, неожиданного, с чем встретилась в жизни, чему была свидетельницей, не записала сразу, по ходу течения дней. Внешняя, как правило, кажущаяся обыденность происходящего, уверенность в том, что у каждого нечто подобное в жизни тоже происходит, да и навык жить с ещё не обозначенной тогда потребностью записывать важные мгновения, оставили их в снах забвения. Теперь, с годами, вместе с пониманием ценности жизни как таковой, стала я дорожить и весомостью неповторимых её мгновений.

Сейчас, когда от маковки зенита полого уклоняются мои года, когда сердцу всё чаще нравится замедлить в простом повествовании, а не в сложном поэтическом рисунке, решила я всё-таки оставить несколько зарубок на память не только для себя. Потому что описанные далее эпизоды – краткие, с виду и не очень-то яркие, – относятся к темам, близким, надеюсь, не только мне. Искренне жалею, что имена участников событий за давностью лет утрачены.

В конце 70-х годов во время очередной экскурсии по местам воинской доблести Керченского полуострова в моей группе оказался участник обороны Севастополя. Мы приехали к Эльтигену в осенний прохладный ветреный день. После осмотра местности, когда оставалось время на прогулку, мы медленно двигались с седовласым, ещё физически крепким фронтовиком вдоль берега Керченского пролива, по Огненной земле, ставшей для тысяч наших воинов конечной точкой их земных путей, закончившихся на героическом пятачке отвлекающего плацдарма. Теперь мирную картину берега нарушал только памятник на доминирующей высоте да студёность тяжёлых серо-зелёных волн, упорно накатывавших на берег. Ветеран рассказывал о своём многотрудном боевом пути, о защитниках города-героя Севастополя, о сложностях его обороны…

Внезапно в прибое мы увидели розовое тельце дельфинёнка, уже мёртвого, с рваной раной на брюшке. Детёныш дельфина явно был взрезан винтом какого-то судна. В те годы суда разного назначения в большом количестве бороздили воды Керченского пролива.

Мой собеседник долго смотрел на дельфинёнка с заметным состраданием и поведал мне такую историю: «Как я уже вам говорил, перед войной проходил срочную службу в Севастополе на боевом корабле. Иногда нас отпускали в увольнение, и если это было лето, то мы, рядовые матросы, шли купаться на городской пляж. Незадолго до войны, уже в июне, мы – несколько ребят, отпущенных в увольнение, – после купания загорали на пляже. Вдруг в прибрежной полосе среди купающихся случился страшный переполох: одни люди с криком выскакивали из воды, другие, наоборот, вбегали в воду, чтобы выхватить из неё детей.

Мы сначала не поняли, в чём дело. Но присмотревшись, увидели огромного дельфина, который вплыл прямо в гущу купающихся. Он остановился на месте в прибое и всех устрашал сильно разинутой пастью. Мы не могли сообразить, чтобы это значило. Вдруг кто-то заметил, что поперёк пасти дельфина от нёба вниз, распоркой, стоит палка, которая и не даёт животному закрыть рот.