Артем Бочаров - Первое свидание (сборник)

Обычно на работу и обратно мы ездили на служебном транспорте. Но в этот день задержались на звероферме из-за пункции, и пришлось нам ехать на рейсовом автобусе. После трудов праведных люди возвращались домой, и желающих уехать было немало. Пассажиры плотно теснились подальше от задней площадки, где, державшись за поручни, ехали мы с Поповым. Как в вагоне метро люди держат дистанцию с бомжами, так и в том автобусе № 12 вокруг нас было достаточно свободного пространства. Наша рабочая одежда пахла так, что неподготовленному человеку становилось не по себе. Рубашки и штаны на нас, впитав в себя весь букет фермы – норки, их нечистоты, комбикорм – сейчас выдавали всю эту сублимацию в салон автобуса, густо насыщая воздух.

Никто нам ничего не говорил, но мы и сами прекрасно понимали, почему так далёк от нас народ. Автобус въехал в город и затормозил на первой остановке. Из его задней двери, ко всеобщей радости всех пассажиров, вывалилась пара смущённых представителей седьмой бригады.

– Кто ж это сказал, что деньги не пахнут? – Попов зло смотрел вслед катившемуся от нас автобусу.

Мы закурили и, расстроенные, пошагали домой.

Наверное, нету нас в стране человека, который хотя бы один раз не пересекался с блюстителями порядка. Для этого ведь совсем не обязательно быть хулиганом или крепко выпившим.

К примеру, вы ещё не успели перебежать дорогу на красный свет или не там, где положено, как уже требовательно звучит свисток, и вот он – строгий постовой, выписывающий штраф за административное нарушение.

Стоит чуть поддать газку на ровном участке трассы, где просто грех не «подтопить» – не вы первый, не вы и последний – сразу за поворотом, вот они, ждут вас. Приветливо встречают, улыбаются: «Добрый день! Лейтенант Такой-то». И душевно, с участием: «Нарушаем?».

Да мало ли других ситуаций?

Столкнуться лицом к лицу с законом и при встрече оказаться как-то виновным перед ним может любой из нас.

Легко!

Железнодорожный вокзал Новосибирск-Главный находился рядом с нашим домом. Сразу через Вокзальную улицу. В один из февральских дней 1970 года мы пошли туда компанией, человек пять-шесть. И было нам тогда всем лет по пять, по шесть. Забрели мы на Новосибирск-Главный просто так – погреться да поглазеть на вечную вокзальную суету. Уселись в рядок на скамейке в зале ожидания, вокруг валенок лужицы – оттаиваем. Сняли шапки, тоже все в снегу, головёнками во все стороны крутим, интересно!

Неожиданно в кадре нашего «Клуба кинопутешествий» появился высокий дядя при усиках, но совсем не Шнейдеров – известный ведущий этой программы. Застёгнутый на все пуговицы тёмного костюма, он сухо поинтересовался:

– А вы, юноши, что здесь делаете?

Строгий вид дяди и его менторский голос лишил «юношей» дара речи. Мы сидели на лавке, открыв рты, смотрели на «не Шнейдерова» и молчали.

– Понятно, – донеслось до нас сверху.

Я быстрее своих товарищей пришёл в себя и понял: надо что-то отвечать.

– Мы здесь ждём, – бодро начал я. Уловив в лице усатого вопрос «Кого?», нашёлся:

– Солдата Петьку!

Я поведал строгому дяде, что солдат Петька – это племянник деда Петра, который недавно женился на моей бабушке. И мы – бабушка, дед Пётр и я – живём рядом, через дорогу. Адрес? Улица Челюскинцев, дом три, квартира девяносто шесть. А солдат Петька здесь служит в армии, в Новосибирске, и летом мы с ним, с дедом Петром и с бабушкой поедем к Петьке домой в Семиозёрное. Там живёт вся родня деда Петра, с которой он совсем недавно нашёлся. А потерялись они во время войны.

Весь этот сериал я изложил за пару минут на одном дыхании и замолчал, вопросительно глядя вверх – убедил? Оказалось, не очень.

Дядя подозвал к себе молодого розовощёкого сержанта в шинели и зимней шапке, что-то вполголоса сказал ему. Милиционер кивнул и повернулся к нам:

– Ну что, пацаны, попались?

Сержант коротко хохотнул и добавил:

– Идём со мной, шпана малолетняя.

В небольшом кабинете вокзала за столом сидела крупная немолодая женщина в милицейском мундире, на погонах которого симметрично расположились большие звёздочки. Майор строго посмотрела на вошедших из-под очков и без сантиментов, по-взрослому, спросила сразу всех:

– И что вы, молодые люди, делали на вокзале?

Я вышел в центр кабинета и без энтузиазма пересказал историю про солдата Петьку. И добавил, вот мы здесь, а он, солдат, может, уже пришёл за нами в условленное место. Смотрит, нас нет, волноваться будет Петька, переживать. Нам бы туда, в зал ожидания, к солдату…

И в этот раз не прошло.

Переписала всех нас строгая тётя в мундире. Фамилии записала, адреса. Потом вызвала сержанта розовощёкого, и повёл нас служивый по этим адресам разводить.

Кому-то из путешественников тогда крепко досталось от родителей, кто-то потом ещё несколько дней в наказание сидел дома. А мне повезло – на звонок никто из нашей коммуналки не откликнулся, и сержант передал «шпану малолетнюю» соседям, которые из сбивчивого рассказа сопровождающего так и не поняли, какое же я там совершил правонарушение.

А оно им и не надо было.

Жив-здоров, и – слава Богу!

Несли мы с Поповым по Магадану магнитофон «Днепр». Точнее – «Днипро-14» да ещё и «А»! Эдакая совсем немаленькая деревянная гробина с полированной крышкой. Пустоту внутри этой играющей коробки заняли бобины с записями и рабочая одежда Олега – штаны, рубашка, куртка. Сегодня – вечер классического рока, а завтра утром – на звероферму, где мы работали тем летом.

Стоило нам остановиться у центрального гастронома, чтобы отдохнуть немного, только поставили «Днипро» на скамеечку, как тут же появились бдительные дружинники с красными повязками на рукавах курток и плащей. Возглавлял народную дружину молодой лейтенант. Может, оттого, что молодой ещё, лейтенант оказался очень любознательным человеком. И всё это ему было интересно – кто такие, откуда идём, что несём, куда несём, зачем? Насупленные дружинники тоже недобро подзуживали: где живём, где учимся да сколько нам лет?

– Пятнадцать, говорите? – обрадовался офицер и посмотрел на наручные часы. – И в такое позднее время одни на улице, без взрослых.

Он показал циферблат сначала своим спутникам, потом нам. Часы показывали без двадцати десять вечера. На улице было светло – стояла пора белых ночей.

– А что, у нас комендантский час ввели? – поинтересовался свободолюбивый Попов. Ну что возьмёшь с человека, который не был октябрёнком, пионерский галстук не носил, а потом ещё и от всеобщей мобилизации в комсомол изловчился откосить?! Одно слово – диссидент.