Артем Бочаров - Рекламная пауза (сборник)

– Медная группа!..

Это же нам!

На задворках оркестра из-за пюпитров вынырнули три сонных физиономии. Глаза быстро забегали по нотному тексту – где играем?

Розанов ещё раз постучал дирижёрской палочкой по своему пульту, поднял руки – внимание!

– Геннадий Василии! – неожиданно прервал творческий процесс Пикунов. Розанов опустил руки. – Это… Простите, прослушал. С какой цифры, вы сказали?

Я такого вопроса задать не мог по определению, потому как «молод ишшо», а уже невнимателен. Юрий Пикунов – дело другое. Человек взрослый, серьёзный, состоявшийся музыкант, не чета молодёжи. Розанов назвал цифру и бросил на меня раздражённый взгляд – а на ком ещё оторваться?

– И-и р-раз! – взмахнул руками дирижёр.

Партии были простые и мы их «слабали» с листа. Но что такое три инструмента, к тому же – не главных, когда в партитуре прописано не менее шести аккомпанирующих голосов. Туба, тромбон и валторна выдали лишь малую толику задуманного великим композитором. А если ещё брать во внимание состояние и настроение музыкантов… Наверняка Бетховен представлял себе этот фрагмент «Эгмонта» иначе.

– Играете, как «жмура» несёте, – заступился за классика Батырев, сидящий за третьим пультом у вторых скрипок.

Владимир Батырев – молодой педагог струнного отделения, первый год работал в училище. Мы с ним не общались. Долгое время даже не знали, кто это такой. Ходит себе мужичок при английских усах «а-ля доктор Ватсон», везде футляр со скрипкой таскает с собой. Потом узнали, что преподаватель, а в кофре у него – альт, а не скрипка. Нам-то какая разница?

Розанов переключился на «деревяшек». Справа от нас закрякали, засвистели кларнеты и флейты.

– Слышь, – наклонился Лабзин к молодому педагогу. – Если ещё будешь чё-то…

Кларнет, следуя пожеланиям композитора, забрался высоко, испугался и громко киксанул.

Пикунов закончил мысль Виктора:

– …То сам «жмуриком» станешь!

Мне показалось, что я тоже должен что-то сказать, за компанию. Надо же было поддержать товарищей. Я и поддержал:

– Точно!

К такому разговору молодой педагог оказался не готов. Батырев растерялся и внимательно посмотрел на нас – не розыгрыш ли? На наших серьёзных лицах он прочёл ясный ответ – нет!

Да и какие тут шутки? Есть дирижёр оркестра, который имеет право делать нам замечания, давать советы, отчитывать, в конце концов. Аты, дядя, кто такой, откуда занесло сюда? Здесь люди уважаемые, сделавшие себе имя в музыкальных кругах, да и по возрасту тебе не уступают. Так что сиди себе тихонечко да пиликай на скрипочке… Ах, да, на альте! И впредь «суши» мозг своим «смычкам»!

Жёстко, конечно, но по делу.

Уткнулся Батырев в ноты и больше в нашу сторону даже не смотрел.

Прикуривая, Лабзин посетовал:

– И так день тяжёлый, а ещё этот настроение портит!

– Кто? – не понял Пикунов.

– Да этот, – Виктор кивнул головою в сторону двери. – Скрипач…

– А-а-а, – протянул Юра, махнул рукой – проехали! – и, улыбнувшись, переключился на другую тему: – Короче, у нас вчера в кабаке…

Да, вчера везде хорошо было! А вот сегодня…

Всё же надо понедельник делать выходным днём!

С Костроминым и Крициным мы сидели на трибунке магаданского стадиона, наблюдая, как на пыльном поле без единой травинки гоняли мяч «Портовик» и «Динамо». Матч ничего не решал в распределении мест в итоговой таблице, но отсутствие интриги не отразилось на футболе как на зрелище. И дело не в самой игре, хотя мужики рубились, нисколько не жалея ни себя, ни соперников. Аудитории не давал скучать главный рефери – пузатый Утюцкий, и болельщики вовсю веселились, отпуская колкости в его адрес.

– Утюг, ты бы вышел хоть разок из центрального круга!

– Утюцкий, не ходи никуда, береги себя!..

– Товарищ судья, несите себя нежно!

– Утюг! Хватай пузо, пошли пиво пить! – охмуряли зрители арбитра.

Действительно, бегать судье было крайне сложно, поэтому он только ходил по полю. Его большущий живот редко пересекал границы центрального круга, а если всё-таки пересекал, то недалеко. При этом Утюцкий умудрялся определять нарушения в эпизодах, которые разыгрывались на приличном расстоянии от него. Без сомнений арбитр назначал угловые, штрафные, раздавал карточки и назначал пенальти. В этих случаях он всё же выползал из центра и медленно, под овации трибун, следовал к точке. Пробивался одиннадцатиметровый, и Утюцкий неспешно возвращался в свою вотчину – центральный круг, получая новую порцию едких реплик.

На следующий, последний матч областного первенства вышла только одна команда – «Водник», досрочно обеспечившая себе титул чемпиона. Их соперники, авиаторы «Сокола», видимо, рассудили так: зачем тратить силы и время, если и так уже всё ясно?

Диктор под аплодисменты болельщиков поздравил команду морского торгового порта с победой. Футболисты, хлопая в ладоши над головами, поблагодарили зрителей, и на том все разошлись.

Вечер подходил к концу, «Приморский» был переполнен.

Работа кипела – «заряд» за «зарядом». Из песен выбрасывались совершенно ненужные в такое время вступления и проигрыши, а нередко и – один из куплетов с припевом в придачу. Сейчас главное – объявление: кому, от кого. Подавать его надо громко, чётко. Хорошо, когда заказчик в твоём поле зрения, желательно видеть его реакцию. Вот он уже за столом, общается с друзьями, смеется. Обычно первые слова «объявы» не доходят до адресата, они лишь привлекают его внимание, поэтому приходится её переворачивать, повторять, чуть изменив:

– Для нашей гостьи, прекрасной Елены в память о сегодняшнем вечере в подарок от Михаила…

Здесь надо обязательно сделать небольшую паузу. Михаил, услышав своё имя, замирает со стопкой в руке. Глядя в сторону, он поднимает вверх указательный палец свободной руки: «Внимание!» – и, чуть заплетаясь языком, призывает к тишине:

– Тихо-тихо!..

За столом смолкают разговоры и всем хорошо слышно:

– …«Миллион алых роз» от Михаила для прекрасной Елены!

Довольная компания выпивает, дружно поднимается из-за стола и, разбившись на пары, отдаётся танцу.

В тот день в «Приморском» гулял и «Водник». Начальнички всех уровней из морского порта, сами футболисты, их дамы так широко отмечали победу в областном турнире, будто они стали первыми в чемпионате СССР. Столы ломились от угощений, в паузах между музыкальными отделениями раздавались многочисленные дорогие подарки, и почти все песни тем вечером были адресованы ведущим игрокам и команде в целом.

В общем, всё было чинно, пристойно. До поры до времени.