Игорь Парфенчук - Оставшиеся в СССР (сборник)

Бабы сидели в первой ряду, у самой трибуны. Все на нервах. Ругались на мужиков, чтоб бросили шмалить: – Дышать нечем! Управы на вас нет! Присматривались к ходикам на стене, пытаясь рассмотреть сквозь дым, который сейчас час. Почти шесть, а представителя из райкома нет. Безобразие! А где ж партийная дисциплина! Дома ребятишки. Сами остались. Завтра рано вставать. Да и будет ли он? На дворе снег метель, небось поберегут себя партийные работнички! К тягостям не привыкшие. Привыкшие на фронте в первых рядах полегли. А эти, оставшиеся, небось в тылу отсиживались! Наверняка в такую погоду не приедет! Поди, сидит в теплом кабинете и чаи гоняет! Вон и председатель ерзает на стуле. Тоже сомневается. Нервничает. Перекладывает бумажки с кучи на кучу. Все посматривает на часы.

– Пан голова, а пан Голова, – не выдержала Надежда – ядреная баба, вся в соку, вдова фронтовика, – и сколько нам еще ждать? Ты б хоть позвонил в райком, что – ли. А может отмена какая? Или уполномоченный по слабости не придет?

– Мы прыйшлы – тебэ нэма: пидманула пидвела, – донеслось с задних рядов. В помещении раздался хохот.

– А ну тихо! – председатель стукнул кулаком по столу, застеленному старыми газетами, – придет! Обязательно придет! Раз горком направил, значит будет вам представитель.

– И по какому поводу собрание? – не унималась Надежда.

– Да угомонись ты Надежда! Мне особо не докладывают. Сказано собрать людей к шести часам. Будет представитель из райкома. Инструктор. Валентин. А отчество я запамятовал.

Председатель – Василий Игнатович, в общем, еще молодой – 50 лет, но выглядевший стариком фронтовик без руки, у которого сын пропал без вести, слегка кривил душой. Умудренный жизненным опытом, до поры до времени скрывал причину приезда райкомовца. Знал, какой шквал эмоций вызовет обращение инструктора подписаться на очередной займ. Прошлым летом, когда подписывались на займ 53‑го, чего только не было! Кричали, рвали ведомости. Приходили с детьми: – Хорони их сразу гад! Все равно с голоду помрем! Хотели правление спалить. Еле угомонил сельчан. Сам подписался на пять тысяч рублей – все свои сбережения. План райкома выполнили. Обещал что это последний займ. И тогда еще вождь был жив! А сейчас?! Эх! нужно было бы участкового позвать!

– Пан голова, а пан голова, – донеслось с середины зала, а ты точно запамятовал что Валентин? А может Валентина? Валька? Девка! Ты б баньку натопил. На ночь у себя оставил? А пан голова? Поди соскучился за бабой! Восьмой год никого нет!

– Не, никакая это не Валька! – донеслось из угла, – у меня свояк в райкоме работает. Там всего две бабы пашут: – одна полы драет – молодая девка, только после школы, вторая – старая тетка на очках. В библиотеке работает. Жопа – во! Не, таких не пошлют. Мужик это. Точно! Толстый усатый мужик. Им там пайки райкомовские дают.

– А че усатый?

– Дак, свояк говорит: все молодые там. А усы для солидности. Представь себе: молодой пацан, а уже жирный! Разожрались там на пайках. А так усы отрастил и вот тебе – солидный что ни есть мужчина.

– А я предлагаю, – проснулся один из употребивших, – скинуться и послать Михайловну домой за четвертью! А че? Нема представителя, так не зря ж собрались?

– Изверг ты! Фашист недобитый! Нету у меня никакого самогону, и отродясь не было. Вот те крест!

– Бога побойся, Михайловна! Гореть тебе в аду. И за то что богом клянешься и за погубленные семьи! И за слезы жиночи! Вот соберемся всем бабским колхозом и потопим тебя в твоем самогоне!

Ходики пробили шесть. Все разом притихли, ожидая, что сейчас отворится дверь и на пороге появиться представитель. Но ничего не произошло.

– Объявляю тридцати минутную готовность, – негромко проговорил седой паренек – фронтовик танкист, в предпоследнем ряду, потом штурм. Ну, это на передовой, а у нас: нету представителя пол часа, значит в пол седьмого кому по домам а кому танцы в освободившемся помещении. Алеха: патефон взял?

– Взял Серега!

– Во, значит, на том и порешили! Так председатель?

– Не так! Заканчиваем базар! Начинаем собрание! Тихо! Вторым вопросом у нас: подготовка к сдаче государству мясопродуктов. Бригадир Остапенко: доложите о состоянии поголовья скота. Подготовиться бригадиру Семашко Люде по свиньям.

Но распахнулась дверь, и на пороге, в клубах пара появился незнакомец. Близоруко щурясь, вошедший вглядывался в зал.

– Валька! Ну, точно Валька! Я ж говорил! – утвердительно выкрикнули из зала. Игнатыч! Зови гостью к столу! Проходи, проходи, дорогая!

– А ну тихо я сказал. Глаза протри! Позаливали баньки! Здравствуйте товарищ! Вы наверно из райкома партии? Валентин…

– Федосеевич.

– Да, да Валентин Федосеевич, запамятовал. Проходите к трибуне. Хотя нет, сюда: к печи сначала. Вся шинелька у вас в снегу. Руки, руки на грубку поставьте. Так, так – погрейтесь! Может чайку?

– Спасибо! Не нужно. У меня мало времени, да и вам делами нужно заниматься.

Пришедший с улицы немного отогрелся, отошел от печки и встал за трибуну.

– Товарищи! Успокойтесь! Попрошу тишины. Я инструктор райкома партии, пришел к вам по поручению первого секретаря нашей районной партийной организации. Прошу меня выслушать и принять правильное решение. Очень надеюсь на ваш патриотизм и беззаветную любовь к нашей великой Родине!

Восемь лет прошло с тех пор как весь советский народ и вы, в том числе, победили в самой тяжелой войне за всю историю человечества. Победили ценой невероятных усилий и жертв. Сражались на передовой и в тылу. Жертвовали жизнями, бросаясь в атаку. Не доедали и не досыпали, стоя у станков. Отдавали фронту последнюю горсть зерна, отрывая ее от своих детей. Носили снаряды на передовую, за тридцать километров по колено в грязи, под бомбежкой вражеской авиации. Многие не пришли с войны. Почти у каждого из вас погибли близкие: дети, братья, сестры, родители. Всем нам очень горько. Но мы выстояли и победили. Потому что мы – Советский непобедимый народ!

Закончилась война. Но еще далеко до всеобщей победы. Перед нами предстал другой враг. Он не убивает сразу, но морит нас голодом, холодом, болезнями и отчаянием. Этот враг разруха. Фашисты, пришедшие на нашу землю, оставили после себя разрушенные заводы и фабрики, взорванные мосты, поля перепаханные взрывами. Дети остались без школ, а больные без больниц. В этих условиях партия и правительство делает все для восстановления разрушенных заводов, фабрик, подъема сельского хозяйства. Все средства государственного банка вложены в строительство и подъем экономики. Чтобы купить станки, оборудование, материалы, зерно для посевной, страна продала большую часть своего золотовалютного запаса.

Товарищи! Нам нужна ваша помощь! Я пришел к вам с большой просьбой: подписаться на Государственный займ 1954 года!