Владислав Картавцев - Вера Штольц и всего лишь несколько дней

Появление Аполлинария и Полины приятно удивило Жоржа Сименона. Он с недоумением посмотрел на секретаря, стоявшего рядом, и тот ткнул пальцем в список гостей, а именно в то место, где была указана фамилия Аполлинария, и стоял значок «плюс один». Рядом в скобках было написано: «Россия, Москва».

Господин Обре знал, что его продукция пользуется впечатляющим спросом в России. Русские всегда были падки на экзотику – то ли от вечной зимы, то ли от тысячелетнего соседства с медведями и необходимости топить жилища дровами из Сибири. Но это неважно, а важно то, что его товар там отлично продавался, и это его очень радовало. Готовясь к сегодняшнему обеду, он подумывал обсудить с представителем из России коммерческие перспективы для своей продукции (если будет такая возможность, и если ему захочется), но сейчас все это отодвинулось на второй план. На горизонте появилась Полина, и китайские снадобья в мыслях господина Обре временно утратили пальму первенства. В конце концов, разве не могут все эти порошки и мази из кожи и жира невинно убиенных животных чуть-чуть подождать?

В итоге русским было предложено сесть за один столик с большим швейцарским боссом, чем моментально воспользовалась Полина, которая тут же заняла место по правую руку от господина Обре. Пока Жорж Сименом, не скрывая своего восхищения, разглядывал ее, она приняла вид слегка смущенной таким пристальным вниманием дамы из высшего общества и очень старалась хотя бы покраснеть. Но ничего не вышло, так что пришлось стыдливо потупить глаза и чуть-чуть отвернуться – как будто с интересом осматривая интерьер зала.

Сегодня Полина была на высоте: платье, мягко облегающее фигуру и подчеркивающее ее достоинства, длинные вьющиеся волосы, заканчивающиеся вблизи от талии, и легкая заманчивая улыбка заставила бы биться от нестерпимого желания даже сердце старого замшелого пня из австрийских болот, наполненных лягушками. Не понятно было лишь одно – что рядом с ней делает вот этот неухоженный русский, от которого, к тому же, явственно несло запахом дешевых китайских афродизиаков. В довершении всего, он энергично ерзал на стуле, теребил рукава сорочки, и, вообще, вел себя совершенно неподобающим для такого собрания образом. В общем – деревенщина. Но вдруг там, в России, других и нет?

Поначалу швейцарец, не знавший по-русски ни слова, пытался разговаривать с Полиной через переводчика (который тоже не знал по-русски совершенно ничего, и поэтому говорил с нею по-английски). Вскоре до швейцарца дошло, что он тоже умеет говорить по-английски, и он его отослал. Осознание возможности самому общаться с русскими заняло у швейцарца всего-то каких-то двадцать минут, так что можно смело сказать – он был собой весьма доволен.

Общение Полины с господином Обре больше напоминало урок английского языка, на котором очередной троечник, заикаясь, пытается рассказать строгому преподавателю что-то из разряда: «Moscow is the capital…», но это парочку ничуть не смущало. Они мило ворковали друг с другом, не обращая внимания на остальных гостей – Полине только иногда приходилось пинать Аполлинария под столом, чтобы тот не сильно пыхтел, потел и меньше пил.

Беседа становилась все непринужденнее и непринужденнее, и постепенно швейцарец впал в раж, а Полина всячески этому способствовала. Все шло хорошо, и она уже принялась строить планы, как бы ей потихоньку (как минимум, на вечер) избавиться от Аполлинария, как тот вдруг встрепенулся, решил, что на него незаслуженно не обращают внимания, и стал всячески встревать в разговор. Уже одно это было совсем не к месту – но стало еще хуже, когда Аполлинарий на корявом и полупонятном английском языке начал доказывать швейцарцу, что, вообще-то, Полина – его (Аполлинария) женщина. И что она полностью находится в его власти и зависит от него.

Сперва швейцарец пытался спокойно слушать, но после очередной реплики Аполлинария о том, что нельзя трогать его собственность, его терпению пришел конец. Он подозвал к себе переводчика и охранника из местных китайцев и вежливо попросил пересадить Аполлинария за соседний столик и принести ему еще немного виски – чтобы он не чувствовал себя покинутым. Аполлинарий попробовал было возразить, но почти сразу сник и безвольно позволил отвести себя на новое место. Он только молча, жалобно и укоризненно смотрел на Полину, но та делала вид, что ничего особенного не произошло, и продолжала смеяться над шутками швейцарца. Пришлось и Аполлинарию погасить свой выразительный взор и отдать дань крепкому хмельному напитку – а что еще делать, когда с тобой поступаю вот так?

Тем временем подали горячее. С начала приема прошло уже почти два часа. Швейцарец периодически отвлекался от Полины и произносил длинные, наполненные бравурными нотками и водопадом позитива тосты. В этот момент гости замирали и благоговейно слушали, и только один Аполлинарий пил, не соблюдая делового этикета. Он уже дошел до такого состояния, что скоро вот-вот должен был окончательно потерять связь с реальностью.

Полина же наслаждалась не только обществом галантного швейцарского джентльмена, но и изысканной едой. Сначала подали капуны, потом – раклет, затем картофельную запеканку с окороком и грудинкой, потом еще что-то – и так без конца. Услужливый официант постоянно подливал ей вина, на ухо что-то на иностранном лепетал швейцарец – в общем, хорошо и уютно.

Единственным неудобством была только необходимость иногда напускать на себя серьезный и неприступный вид. Но с этим можно жить. А швейцарец тем временем разошелся не на шутку. Теперь он перешел с английского (который, как известно, пригоден только для того, чтобы отдавать команды на казнь сипаев в Индии) на французский, и из его уст нескончаемым потоком посыпались отдаленно знакомые «amour» и «passion».

Полина, подавляя зевоту и уже порядком устав от швейцарского напора, прикидывала, стоит ли ей покрепче насесть на пожилого мачо или же сначала как следует выдоить Аполлинария. Конечно, этих двоих нельзя сравнивать, но о прижимистости швейцарцев ходили легенды, и как бы не оказалось, что она махнет шило на мыло.

– С другой стороны, а почему нет? – думала она, – должно же мне когда-нибудь по-настоящему повезти, а такой шанс выпадает не каждый день! Вдруг удача будет на моей стороне, но если даже и нет – почему бы просто немного не пощипать этого толстого цыпленочка? Богатство-то из него сочится, как жир из швейцарского сыра! И в Швейцарии я ни разу не была – интересно съездить посмотреть!

Наконец Полина решила, что всякая настойчивость должна быть вознаграждена, и, пожелав швейцарцу ее таки проявить, отбросила все сомнения и напрочь забыла об Аполлинарии, переключив внимание на объект попритягательнее.