Владислав Картавцев - Вера Штольц и всего лишь несколько дней

Можно сказать, что с этим господин Обре совсем не лукавил – ему внезапно пришла в голову мысль, что с такой надежной подругой гораздо приятнее путешествовать по свету или сидеть и мечтать где-нибудь в замке в Швейцарии о чем-нибудь высоком или о любви. Плохо только с одним – с замками в Швейцарии. В двадцать первом веке налицо был явственный дефицит з а мков, поэтому очень часто приходилось довольствоваться только виллами или особняками.

Не мудрствуя лукаво, он тут же надиктовал любовное письмо помощнику и приказал срочно выдвигаться и не возвращаться без Полины. По дороге он велел ему заскочить в какой-нибудь приличный ювелирный магазин и в качестве знака признательности купить для нее какую-нибудь безделушку – например, колечко с бриллиантом в полтора-два карата – но так, чтобы без вульгарности и очень изысканное!

Помощника как ветром сдуло! Еще секунду назад он был, и вот – его уже нет! Ах, нам бы в России таких помощников, а вот шиш! – так и норовят заснуть на ходу, да еще и бурчат! Но это так, к слову.

В общем, Жорж – а с этого момента мы начинаем называть его именно так, чувствовал полное удовлетворение, и жизнь казалось ему длинной и очень светлой. Он откинулся на подушку и закрыл глаза, и сон принял его с распростертыми объятиями.

Засим вернемся к помощнику. Логично рассудив, что куда деваться Полине, кроме как уже известной ему гостиницы, он направился по знакомому адресу. Гостиница находилась почти в центре, и там было полно ювелирных магазинов, и очень многие из них работали всю ночь напролет. Помощник уже знал, где купит кольцо, чтобы удовлетворить тонкий изысканный вкус хозяина. Кстати, помощника звали Фарп Ли Осавальд Третий, чем он всегда гордился и выставлял свое имя напоказ. Для таких случаев у него всегда имелись при себе тесненные золотом визитные карточки, на которых витиеватыми готическими буквами значилось, что такой-то-такой-то не просто человек из ниоткуда, но уважаемая и респектабельная фигура, имеющая прямое отношение к большому бизнесу.

Когда Фарп Ли Освальд появился в магазине (там его уже знали), навстречу ему вышла миловидная хозяйка и лично поприветствовала, как дорогого гостя. Предлагать таким людям что-то помимо их воли – дурной тон, и она лишь скромно и очень ненавязчиво стояла в сторонке, пока Третий с видом искушенного знатока рассматривал выставленные в витринах украшения.

Искомое кольцо нашлось быстро – одиночный крупный прозрачный бриллиант в окружении глубокой насыщенности черного золота. Хозяин будет доволен – черное золото только совсем недавно впервые было представлено на выставке ювелирного искусства в Швейцарии, и теперь кольцо из этого металла с бриллиантом украсит нежную ручку его будущей супруги (любовницы, пассии, спутницы – не суть важно, а важно, что украсит). Вдобавок к кольцу нужно приобрести ярко-пурпурные розы, и картина совершенства будет выглядеть законченной.

Фарп Ли был доволен собой и в который уже раз похвалил себя за безупречный вкус и чувство прекрасного – за что его очень ценил хозяин и его теперешний молодой спутник из хорошей швейцарской семьи, с которым они жили вместе уже целых полгода.

Букет нашелся быстро, и теперь ничто не мешало Фарпу Ли проследовать в гостиницу, чтобы возложить его к ногам русской девушки – спасительницы хозяина со странным именем Полина (не то что, например, Макдугалл-Джон).

Его появление в холле гостиницы с огромным букетом и при параде осталось почти незамеченным. Полусонный портье лишь поинтересовался, куда он направляется и по какому делу. Да и то – чисто формально. Личная жизнь клиентов гостиницы была для него табу, и, честно говоря, в такое время говорить не хотелось – и портье попытался вновь принять отсутствующее выражение лица. Но протянутая ему карточка с золотыми буквами и вежливо-фальшивая улыбка, говорившая на языке жестов, мол, поторапливайся, ты, сам-знаешь-кто, сделала свое дело, и он мигом вручил Фарпу Ли откопированный поэтажный план, объясняющий, как пройти в номер Полины.

На часах было три часа ночи. В такое время Фарпу Ли следовало давно спать, но приказы хозяина не обсуждаются, а принимаются на веру. В коридорах гостиницы стояла мертвая тишина, и даже самые неугомонные гости уже разбрелись по номерам или убивали время где-то далеко в экзотических китайских ресторанах. Номер Полины оказался на десятом этаже в середине коридора. Фарп Ли осторожно постучал в дверь, потом еще, и потом еще. Никто не отвечал, тогда он принялся стучать сильнее, и подумывал уже о том, чтобы стукнуть ногой, как вдруг неожиданно изнутри по двери был нанесен страшный ответный удар, который заставил Фарпа Ли отшатнуться.

Спустя несколько секунд дверь распахнулась, и перед ним предстал Аполлинарий во всей красе – в семейных трусах, одетых наизнанку, и с налитыми кровью глазами, как у быка-первогодка при встрече с торерро.

Его поднял на ноги громкий стук, производимый явно каким-то залетным паразитом, направленным специально для того, чтобы его – Аполлинария – окончательно свести со света. В момент просыпания видение переменилось – паразита сменили убогие серые привидения, накачанные концентрированными афродизиаками, которые шли в атаку на Аполлинария, ощерив безгубые рты и размахивая простынями, расшитыми в аленький цветочек. Аполлинарий принял бой – он сжал кулаки и бросился на них, дав зарок, что обязательно сейчас порвет их на части, как квитанцию об оплате алиментов. Но на его пути вдруг встала дверь, и он, не задумываясь ни на секунду, попытался проломить ее ударом железного кулака. Дверь оказалось крепкой, и у него не было выхода, кроме как отворить ее, чтобы добраться до ненавистных привидений.

Удивительно, но, по крайней мере, одно привидение не испугалось появления Аполлинария – только теперь оно преобразилось в какого-то задохлика с непонятным полукитайско-европейским лицом и пыталось ткнуть ему в нос какими-то колючими ветками, пурпурными на конце.

– Врешь, не возьмешь! – громоподобный рык Аполлинария разорвал тишину спящей гостиницы. Он решительно ударил привидение своим любимым выпадом ноги в пах, но промахнулся и по инерции врезался в стену. От удара в глазах поплыло, и привидение почему-то раздвоилось, и теперь вместе с напарником убегало куда-то вдаль, истошно вопя не по-нашему. Аполлинарий попытался пуститься в погоню, но вдруг почувствовал чудовищную слабость – война с потусторонним миром отняла у него все силы. Он прорычал еще что-то нечленораздельное и побрел в номер, припадая на ушибленную ногу и тихонько подвывая себе под нос.

Дойдя в темноте до кровати, он вдруг споткнулся о свои парадные туфли, неизвестно каким образом очутившиеся рядом с кроватью, потерял равновесие и рухнул на что-то мягкое, которое тут же вскочило и принялось истошно орать матом, а потом внезапно ударило его по голове длинным отростком, выходящим из плеча. Это было последнее, что ощутил Аполлинарий – темнота поглотила его, и он затих на кровати, опять погрузившись в сон, наполненный коньячными парами и обольстительными образами полупрозрачных океанских медуз, спешащих ему на помощь.