Дмитрий Вощинин - Зарисовки на запотевшем стекле (сборник)

Только после войны, когда закончилась жестокая классовая борьба, власть осознала, что она обязана своим победам не самой себе, а глубоким истокам российского народа.

А в 20-тые и 30-тые кругом была шумная, бесшабашная, радостная молодая жизнь. Все, что было дорого окружающим Надю близким и родным людям, разрушали с молниеносной быстротой.

Смелые комсомольцы пели:

«Не надо монахов,

Не надо попов,

Залезем на небо,

Прогоним богов.» (Городская газета «Луч» № 128 от 10.06.1924. – Примечание автора ).

Позже пестрели более конкретные лозунги:

«Боги нам совсем не любы,

Перестроим церкви в клубы». (Городская газета «Приокский рабочий» № 7 от 09.01.1930. – Примечание автора ).

«Антипасхальный вечер по городу начнется с 7 вечера… За лучшие антирелигиозные костюмы будут выданы призы. В „Унионе“ будет демонстрироваться кинокартина „Иуда“.» (Городская газета – «Приокский рабочий» № 90 от 19.04.1930. – Примечание автора ).

Хотя места в городе было достаточно, в тридцатые годы был снесен Собор Рождества Богородицы, и на его месте соорудили футбольное поле.

Уже из окна Надя не видела прежних радужных куполов Сретенской церкви. Она была закрыта и позднее переоборудована под льнохранилище.

Порой взгляд ее падал на мрачные черты этих остатков храма и вместо восторженных чувств бытия, видела она темное, израненное, бездыханное здание, и становилось ей еще тоскливей в сутолоке наступивших тревожных и трудных дней.

Одним из преступных действий новой власти и «новых преобразователей» против России было лишение гражданских прав самостоятельного, талантливого, имущего населения или, как сейчас говорят, «среднего класса»: купцов, фабрикантов, ремесленников, имеющих небольшие мастерские, кулаков, включая их детей, достигших 18-летнего возраста. В полной мере к ним можно отнести священнослужителей всех рангов.

Все эти русские люди, добровольно отдавшие нажитое честным трудом, в самые сложные времена перестройки государства были лишены гражданских прав, то есть не участвовали в выборах, не имели равноправия при получении работы, на поступление в высшие учебные заведения. Детям, чтобы восстановиться в гражданских правах, надо было отказаться от своих родителей и таким образом получить право на работу или на продолжение образования.

Так называемая «классовая борьба» помогла случайным, приехавшим из других мест, или легковерным и не очень глубоким людям занять место многих цельных и добропорядочных людей. Нежелание власти понять страну, в которой она обосновалась, было очень жестоко по отношению к честным гражданам России.

В 1918 году пришла пора Наде начать учебу, но женская гимназия была закрыта.

Новая власть открыла общие советские школы первой и второй ступени. Первая ступень с 1-й по 4-й, вторая – с 5-го по 9-й классы.

Недоверие к новым школам родителей, в том числе Надиных, из-за отмены Закона Божия, отпугивало от этих педагогических новаций, и ей не суждено было начать там учебу.

А стала она учиться у незабываемой учительницы Елизаветы Павловны Альбицкой, которая открыла частную школу во флигеле своего дома на Вознесенской улице.

Елизавета Павловна была человеком необыкновенной доброты, умеющим удивительно чутко управлять детскими душами. Своих детей у нее не было, и она всех своих учеников без исключения любила искренне, как родных. В ее школе обучались с первого по четвертый классы, человек 20–25. Встречала она каждого у входа и смотрела, хорошо ли оделся ее ученик, уходя домой.

Она умела слышать каждого и заставить слушать себя. На уроках иногда рассказывала о своих личных радостях, горестях и даже пересказывала сновидения.

Удивительно, но важность сказанного ей на уроке воспринималось детьми, как результат собственных поисков и переживаний.

Методика обучения могла показаться странной, но занятия она проводила со всеми одновременно.

Учебный день начинался с молитвы, которую читал дежурный.

После нее Елизавета Павловна начинала работать с одной группой детей, остальным при этом давалось самостоятельное задание. Потом переходила к другой группе, оставляя первых с сомнениями и фантазиями. Задания она всегда объясняла тихо, четко и даже по-своему загадочно, оставляя ученика одного с самим собой. Иногда старшим предлагалось позаниматься с младшими, и они делали это с большой охотой и воспринимали как положительный результат своих достижений в учебе.

Первый и второй классы отпускались раньше, и тогда, она с увлечением продолжала свои поиски со старшими.

Дисциплина и успеваемость были очень хорошие.

Надя начала учиться у Елизаветы Павловны со второго класса, так как еще до школы дома выучилась читать и писать. Следом за ней в эту школу поступил Леня, а потом Коля и Митя, которых Надя готовила дома по методике своей учительницы. Все ее братья были прилежными и тоже поступили в школу со второго класса.

К этому времени Надя уже закончила четвертый класс и по настоянию папы перешла в частную женскую школу, где преподавала бывшая начальница женской гимназии города Маргарита Ивановна Попова. Все девочки были старше Нади, но она хорошо училась, и ее приняли в шестой класс.

Формы обучения детей были и другие. Двоюродные братья Гладковы – Лева и Шурик учились в начальных классах на дому: им нанимали частных учителей.

Школа Маргариты Ивановны просуществовала менее года, в 1921 году частные школы были закрыты и всех перевели в советскую школу. Преподаватели там были очень хорошие. Это были те же учителя, которые работали раньше в женской гимназии и реальном училище.

Надя прекрасно помнила, как литературу преподавала та же Маргарита Ивановна, которая привила ей большую любовь и глубокое понимание русской классики. Каждый ее урок был настолько интересным, что о непослушании, нарушении дисциплины не было и речи. Запомнился математик Петр Николаевич Тагунов, человек разносторонне даровитый: в возрасте 38 лет он съездил на Кавказ и написал целую поэму в стихах о впервые увиденном море и незабываемых горах. Стихи он читал своим ученикам, и все были в восторге: ведь никто из ребят ни гор, ни моря никогда не видел.

Надя училась хорошо, несмотря на массу домашних хлопот по уходу за младшими в семье.

Школа, в которой она училась, имела педагогический уклон: кроме общих дисциплин преподавалась педагогика, психология, методика преподавания. После ее окончания ученики имели право работать учителями «первой ступени» с первого по четвертый класс. Это совпадало с желаниями Нади стать учительницей. Только пугало ее нелепое, неприятное и выдуманное новой властью слово «ШКРАБ» – школьный работник.