Ярослав Питерский - Падшие в небеса.1937

Клюфт нашел выход. Нужно уложить спать этого подозрительного типа. Нет, зачем он пустил его в дом?

– Вы, наверное, спать хотите?

– Вообще-то нет, я вообще не сплю почти, – ответил равнодушно Иоиль.

– Вы ложитесь, вон на ту маленькую кровать. Там постель чистая, – настоятельным тоном, будто не замечая слов Иоиля, сказал Павел.

– Ну, хорошо. Я вижу, вам мешаю. Вам, наверное, поработать надо. Я полежу. Отдохну. Я буду молчать. Вы делайте. Делайте, – Иоиль послушно встал с кресла и, подойдя к кровати, не расстилая ее, улегся поверх покрывала.

Он вытянул ноги и, подложив руки под голову, закрыл глаза. Клюфт посмотрел на него со злобой. Он разозлился на этого человека, бесцеремонно напросившегося на ночлег и говорящего сейчас странные слова. Павел грубо спросил:

– А вас, Иоиль, почему до сих пор не арестовали?

Тот, не открывая глаз, устало ответил:

– А почему меня должны арестовать?

– Ну, вот вы ведь ведете буржуазную пропаганду! Религию насаждаете в массы! Людям голову дурите!

– Это с чего это вы взяли? – Иоиль говорил это равнодушным тоном.

Клюфту показалось, что богослов зевнул. Он лежал, не открывая глаз, и не двигался. Словно это был неживой человек.

– Как это с чего?! Вы же, как я понимаю, про Бога рассказываете? Так ведь?

– Ну да…

– А ведь это вранье!

– Это почему?!

– Да потому, что Бога нет! Это выдумка! Сказка, придуманная попами и капиталистами, чтобы усыплять бдительность трудового народа!

Иоиль молчал. Он затих, словно не зная, что ответить. Клюфт обрадовался! Он сказал правду в глаза этому аферисту, и тот своим молчанием признался, что он обманщик! Это была какая-то триумфальная для Павла тишина! Еще через минуту Клюфт подумал, что Иоиль уснул. Он даже не дышал. Лежал без движения, словно покойник, вытянувшись на кровати. Павел прислушался: подойти потрогать пульс? Может, умер? Еще этого не хватало! Потом объясняй милиции, зачем он пустил в дом этого типа. Клюфт медленно встал со стула и крадучись подошел к кровати. Но в этот момент богослов тихо спросил:

– А вы, Павел, точно уверены, что Бога нет?

Клюфт чуть не упал от неожиданности. Выпрямившись, он почесал голову и обиженно ответил:

– Да, я точно знаю…

– Откуда?

– Хм, откуда?! Это доказано советскими учеными! Да и наш вождь, и учитель товарищ Сталин сам учился в духовной семинарии, но потом понял, что все это вранье! Занялся революционной борьбой! Привел нашу страну вот к победе социализма! Ведь у нас теперь социализм построен! Он уже вошел в нашу жизнь! А с принятием сталинской конституции так вообще все понятно и просто! Товарищ Сталин говорит: нет никакого Бога! Нет!

Иоиль открыл глаза. Он привстал с кровати. Внимательно посмотрел на Павла и жалобным тоном спросил:

– А кто это, товарищ Сталин?

Клюфт вскипел. Он вернулся к столу и, хлопнув кулаком по крышке, громко крикнул:

– Ну, хватит! Хватит! Хватит тут изображать из себя сумасшедшего! Хватит! Я сейчас действительно милицию вызову! Они-то, разберутся с вами, кто вы такой! Так говорить может только враг народа! Я не намерен тут у себя прикрывать врагов разных! Хватит, выметывайтесь из моего дома!

Иоиль испуганно спрыгнул с кровати. Он стоял, опустив голову, как нашкодивший ребенок. Он кивал головой в такт словам Павла. Затем, прижав руки к груди, бухнулся на колени. Клюфт опешил от этой сцены. Богослов запричитал, словно приговоренный к расстрелу:

– Простите! Простите меня великодушно! Я больше не буду! Я не знал, что этот человек вам так дорог! Простите! Я больше никогда так не скажу! Только не выгоняйте меня!

Павел отошел быстро, так же, как и разозлился. Ему стало жалко этого полуночника.

«Сумасшедший. Явно сумасшедший и больной человек», – думал журналист. – Нужно оставить его до утра, а завтра отвести в больницу. Да и, может, он сбежал или потерялся из какой-нибудь психоневрологической лечебницы».

Клюфт подошел к стоящему на коленях Иоилю и, погладив его по плечу, ласково сказал:

– Ладно, ладно. Я понял. Вы не в себе. Ладно. Ложитесь. Переночуйте у меня. Завтра решим, что с вами делать. Ложитесь спать.

Иоиль поднялся с колен и послушно лег на кровать. Он закрыл глаза и почти мгновенно, как показалось Павлу, уснул. Медленное и ровное дыхание. Клюфт дотронулся до его руки. Она оставалась ледяной. Этот человек почти за час не согрелся.

«Явно болен. Явно. Нет, нужно его в больницу», – решил для себя Клюфт. Павел вздохнул и, взяв у вешалки чемодан, поставил его на стол. Достал оттуда печатную машинку. Ласково погладил по ее металлическим бокам. Они были еще холодные от мороза.

– Ничего, я тебя сейчас разогрею, – ласково шепнул Клюфт машинке, словно живому существу.

Павел зажег настольную лампу и поставил рядом печатную машинку. Придвинул стул и сел. Когда листок был заправлен и Павел уже хотел ударить по клавишам, он понял, что непроизвольно разбудит гостя. Клюфт недовольно посмотрел на Иоиля. Тот не двигался. Глаза закрыты. Нездорово-бледное лицо. Крючковатый нос.

«А что делать? Статья нужна утром. Смирнов устроит разнос, если не сдать! Да и на хрена он припер домой машинку? Ничего, потерпит шум. Если устал и хочет спать, будет спать. Так бы вообще вон на улице ошивался», – подумал Павел и забарабанил по кнопкам машинки:

«Зал, где происходило заседание суда, был переполнен народом. Слушая показания пойманных с поличным бандитов, все присутствующие на процессе выражали гнев и презрение к подлым выродкам, врагам народа!

– Подлецы, их нужно уничтожить! – возмущенно требовали рабочие совхоза в зале суда.

Первым допрашивается обвиняемый Лепиков. Этот матерый враг пытается спасти шкуру, прикинуться наивным дурачком и потому в первой части своего показания не говорит о всех подлых делах, за которые он должен получить суровую кару. Прямые вопросы государственного обвинителя тов. Бакланова заставили гаденыша Лепикова говорить правду. Более часа рассказывал этот вражий ошметок суду о своих вредительских делах».

Павел поймал себя на мысли, что ему печатается на удивление легко. Слова сами складывались в единое целое. Через час он написал статью. Он описал всех обвиняемых и, как ему показалось, раскрыл их страшный образ. Но когда нужно было выходить на «последний абзац» и подводить итог, у Клюфта возникла заминка. Как он ни старался, в голову не «лезла» последняя эффектная, заключительная фраза, которая должна была стать украшением всей статьи.

Павел откинулся на стуле и размял виски. Закурил папиросу. Неожиданно захотелось спать. Сон начал сковывать сознание, бороться не было сил. Чтобы не отключиться, Клюфт вскочил со стула и несколько раз присел. Посмотрев на ходики на стенке, удивился – без пяти шесть утра!