Александр Архангельский - Коньяк «Ширван» (сборник)

– «Ширван»? – удивился мой сановный спутник. – Кажется, да. Я не знаю. А что? Вот «Хеннеси», икс о, вот «Реми Мартен», вэ-эс-о-пи, но зато он помягче, да? Угощайся.

– Так, сентиментальные воспоминания, – ответил я. – А нельзя мне его заказать?

– Зачеем?

– Ну я же говорю, воспоминания. И николашку.

Сопровождающий позвал официанта в белой накрахмаленной рубахе и черной бабочке. Что-то сказал ему, тот выпятил губу, развел руками, покачал головой. Сопровождающий настаивал. Официант неохотно кивнул и сказал по-английски:

– Мы постараемся сделать. Наш ресторан всегда рад дорогим гостям.

Минут через двадцать он вернулся, запыхавшись. На узорном серебряном блюде стояла бутылка с мятой этикеткой. За «Ширваном», судя по всему, пришлось сгонять в придорожную лавку. Сопровождающий смотрел на меня со смесью изумления, сочувствия и уважения. Налил мне «Ширвану», а себе плеснул «Реми Мартен». Мы чокнулись. Я сделал глубокий глоток. И почувствовал запах канистры, жженого сахара, спирта. То ли коньяк был паленый, то ли потеряли рецептуру. Правда, николашка был по-прежнему прекрасен: лимон ароматен и сочен, пудра легка, а кофейные зерна горчили. Но мне-то хотелось тот самый «Ширван»…

Слишком быстро наступила ночь. Трасса была образцовой. Мы мчались на огромной скорости, обгоняя другие машины. Это завораживало. Когда я вспомнил, что хотел завернуть в Сумгаит, мы уже подъехали к роскошному отелю.

Как время спешит! Пока писал, техническая ситуация переменилась; вместо VHS читай – «на диск». Впрочем, лучше поспешить, дисков тоже скоро не будет.

Это такой прямоугольный чурбанчик, заточенный с двух концов; по нему били доской, он улетал в заданном направлении. Что-то вроде игры в гольф для очень бедных.