Фарид Нагим - Танжер

– Я пас, – сказал Гарник. – Надо слоган для Билайна придумать.

– Мне так жалко тебя, Анвар, – вдруг сказала Ксения. – Ведь ты тоже был маленький, как Женька, тебя тоже мама рожала…

– И я заметил, Ксения, когда у нас с Аселькой все хорошо, матери ее плохо, она одна… а когда мы с Аселькой ссорились и не разговаривали, то мать расцветала, она даже ко мне начинала хорошо относиться, представляешь? А я приехал с грошами, у меня там не было работы, там вообще мало у кого есть…

«Какие-то художники их знакомые, весь день играли в пинг-понг. Их деревянный дом казался заброшенным, умершим. И только звон пинг-понга. Там такой густой вдруг повалил в октябре снег. Ночью я слышал, как ломаются, трещат и обрушиваются от тяжести снега ветви. А утром все растаяло, и земля была зеленая от листьев. Ночью снова ветрено и холодно. Густо сыпались вдоль стен домов и по всей улице желтые листья, как беженцы какие-то, а между ними летала летучая мышь и сиротливо цеплялась за жестяной подоконник ярко освещенного окна. Кипение листьев в сухих арыках… И вот там, в Азии, все это мне вдруг так напомнило Крым. Я шел по улице, а мне навстречу, из темноты парень казах, что-то не так в нем было, он подошел вплотную, посмотрел в мое лицо, блеснул глазом, блеснул смешными золотыми зубами и пошел дальше, я медленно обернулся и тогда увидел, что у него в руке нож с длинным лезвием».

– …мало у кого есть работа, я все пытался устроиться, Ксения, но у меня ничего не получилось…

– А мать её что?

– …………………………… – говорил я.

…стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…

…стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…

стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…

«Скорую» вызвать?!

Не стучите, это стекло!

А перед глазами фото, где они с мамой: санаторий на Кавказе, на тропинке под пальмами невысокого роста женщина казашка, уставшие, измученные жизнью глаза, держит за руку высокую худую и нескладную девчонку, бантики, гольфы; девочка смотрит открыто, с беззащитным интересом, подогнула ножку и одну ступню в сандалике поставила на другую.

– Сейчас, – я ушел в ванную. Эта фотография разрывала мне сердце. Я, наверное, слишком громко застонал.

– Ты чего, Анвар?!

– Зуб… зуб заныл, Ксения… – я защелкал языком. – Где его теперь лечить?!

– А Аселька что?

– Может быть, я не любил ее, общажная связь? Боялся сказать ей, что ее не люблю? Жалел?

– Ей самой надо было думать.

Я все-все рассказал Ксении. От этого мне было нехорошо.

– А Гарник все на компьютере.

– А-а.

– Я иногда жалею, что мы его взяли у мамы.

– Компьютер?

– Да-а… вино купил, деловой такой! Слышь, Гарник, Анвар уже работает… Ты молодец.

– Да какая там работа, Ксения.

– Ты хоть стараешься. Ищешь способы какие-то, не ждешь…

– Ну, как я буду работать, когда у меня прописки нет? – неожиданно нервно отозвался Гарник. – Я сто раз тебе говорил!

– Гарник, ты не понимаешь, как я тебя пропишу, это же не моя квартира, мама и бабушка не доверяют тебе, ведь тебе невозможно доверять, ты поэт!

– Меня не возьмут нигде без прописки!

стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…

…стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…

– Вы здесь неправильно написали, как я вам перевод оформлять буду, у нас даже в книге такого нет!

– А что сделать-то?

– Вот здесь, здесь ставьте число.

– Но ведь Максим уже предлагал тебе хорошую работу.

– Он пидор.

– Ну разве это имеет значение?

– Ты хочешь, чтобы я стал пидором? – нараспев, протянул он. – Анвар, она хочет, чтобы я стал пидором и попал в их пидорскую мафию, тогда ей станет легче, ей по барабану все…

– Извини, что я начала, но ты просто не хочешь работать, Гарник, ты на компьютере играешь!

Женька заплакал.

– Я не играю, я изучаю Корэлл Дро.

– А, правда, Анвар, Женька такой хорошенький стал?

– Ребенок плачет!

– Ты, извини, тоже его отец, между прочим.

– А ты женщина.

– Это его мать этому научила, Анвар, он сам мне рассказывал.

– Что ты выдумываешь?!

– Он даже к матери своей не ездил, Анвар. Три года не ездил, прикинь, как все запущено!

– Поеду.

– У тебя денег нет… вон, Анвар же работает все-таки…

– Я не хочу так работать.

– А ты знаешь, Анвар, он Таньке, моей подруге, ночью руку на бедро положил, когда она у нас ночевала! Прикольно, да?

– Я ошибся.

– Ничего себе ошибочки у тебя, чувак!

– Я ее за тебя принял.

– Вот этого я тебе никогда не прощу!

– Я думал, что это ты, ты всегда с этого края лежишь!

– Ты просто отговорки ищешь, чтобы на компьютере…

стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…

стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…

– Нету, нету пенсии, ну сколько можно говорить, не пришла.

– Где-где? В Банке, где!

– На Руставели пятнадцать, туда езжайте, если доедете уже.

Гарник пошел и сильно шлепнул Женьку, он заревел еще сильнее. Ксения вздрогнула и посмотрела на меня круглыми черными глазами.

– Прикинь, как все запущено.

Звонил Кирилл. Мы договорились о встрече, я надеялся, что он пригласит своих студенток сексуальных.

Потом звонил Артемий, и Гарник долго обсуждал с ним новые стихи. Я играл с Женькой. Так приятно было находиться в теплой, уютной квартире. Ксения смеялась над Женькой, помогала мне учить его словам и читать детские стишки. Читали вместе. Было видно, что она соскучилась по этому.

– Зато у нас мальчик хороший получился! – вдруг сказала она. – Правда же, хороший?

Я остался ночевать. Ночью играли на компьютере в «Мортал комбат». Гарник проигрывал и злился, как ребенок. Ксения спала. Потом он по Интернету общался с какой-то «Киской», занимался с ней виртуальным сексом и возбудился. Он потряс головой, взял резинку в губы и как-то неожиданно женственно собрал блестящие черные волосы на затылке в хвостик, перетянул резинкой. Я почувствовал, что мне нужно уйти. Посидел на краешке ванной. А потом лег на раскладушку на кухне и уснул.

Утром приехал в общагу. Голуби скребли жесть над головой. Было плохо. Не находил себе места. Очень захотелось позвонить Асель. И вот сижу на почте, пишу.

Так и не смог позвонить, сидя в кабине, я почувствовал, что в доме у них темно и обе они молчат.