Леонид Гришин - Возвращение

– Почти все люди говорят двумя голосами.

– Какими двумя голосами?

– Один голос слышим, а другой не сильно слышимый. Вот вы сейчас говорите со мной одним голосом, а второй голос говорит, что надо не забыть позвонить жене, – недолго думая сказала Оля.

Олин собеседник замер от удивления, а Оля продолжала.

– Я слышу этот голос, которым вы не говорите.

– Но я же не говорил, что…

– А я слышу.

В этот момент зашёл директор, спросив, всё ли в порядке. Представительный мужчина вытер платком лоб и молча вышел, ничего не ответив директору.

Оля стояла у директора в кабинете.

– Что ты сказала этому мужчине?

– Я ему ничего не говорила.

– Врёшь!

Он взял её за волосы и головой ударил об стол.

– Если ты что-то сказала и будешь ещё что-то говорить, я и вторую твою щеку сделаю такой же, – сказал он и при этом ещё раз ударил девочку головой об стол.

Оле было очень больно, особенно в левой части её лица, но она ни звука не проронила. Он грубым голосом сказал, что прибьёт её, если она ещё кому-нибудь скажет что-либо, и прогнал её.

С тех пор Олина жизнь в детдоме стала совершенно невыносимой. Воспитательница теперь каждый раз, проходя мимо, ударяла Олю по затылку. Как только Оля видела её ещё издали, она пыталась куда-нибудь спрятаться, но та всегда настигала её и больно била. А через два дня Оля проснулась и не нашла своих вещей. Кровать её была облита водой. Дети смеялись над ней, что она такая большая, а обмочила бельё. Пришла воспитательница, как обычно ударила Олю по затылку, отругала её за то, что она испортила простыни и матрас, заставила вытаскивать и сушить. Оля не могла найти ни платьица, ни туфель. Она знала, что это Вера взяла. Оля обратилась к ней, но та только сказала удивлённо:

– Ты что, дура чокнутая? С чего ты взяла, что это я? Никто у тебя не брал, ты сама куда-то спрятала.

В тот день Оля долго просидела без одежды, пока добрая прачка, которая всегда говорила только одним голосом, не дала ей старенькое платьице и чулки со шлёпанцами.

Но на этом её мучения не кончились. Воспитательница продолжала её преследовать, заставляла обедать под столом, отбирала у неё второе, оставляя только хлеб. Оля не плакала – она тихонько садилась под стол и ела этот хлеб по крошечке. А после, когда все уходили, Оля проходила и забирала со столов то, что не доели другие дети.

Однажды после тихого часа она проснулась от того, что её обливали водой. Все вокруг смеялись, а в зеркале Оля увидела, что всё лицо у неё изрисовано красками. Оля тихо вышла, умылась и ушла. Никто и не заметил, как она ушла – ни дети, ни воспитательница.

Она вышла и просто пошла вперёд, куда глаза глядят. Пока шла, постоянно думала о папе и маме. Куда они улетели? И можно ли ей сейчас к ним? Ведь они говорили, что там, куда они летят, хорошо. Вдруг она увидела впереди огонёк. Оля всмотрелась получше – действительно огонёк. А что если это тот самый огонёк, куда улетели её папа и мама? Но что это? Огоньков уже два. Они приближаются, превращаются в машину, останавливаются…

Из машины вышли двое мужчин.

– Ты кто такая?

Оля ничего не отвечала.

– А-а-а, я знаю, это из детдома, – сказал второй.

– Ты из детдома, девочка? – спросил первый.

Оля вслушалась, но второго голоса не услышала, и поэтому ответила ему утвердительно.

– Почему ты здесь идёшь?

– А я не знаю, почему.

– А ну-ка, садись, мы тебя отвезём.

Приехав, он зашёл вместе с Олей к директору.

– Почему у вас девочка гуляет одна? – строго спросил он.

Пётр Владимирович начал орать на Олю, почему та ушла, не сказав никому. Выговорив всё, что было у него на уме, он обратился к провожатому Оли, который оказался милиционером. Оля заметила это только сейчас при свете лампы в кабинете директора.

– Понимаете, воспитательница только отвернётся, а она что-нибудь устроит. С ней невозможно справиться!

Конец этой фразы милиционер слышал словно сквозь какой-то туман. В его голове звучал чей-то голос, который говорил ему: «Неправда, он всё врет. Никуда я не убегала, никуда я не уходила. Я просто сказала однажды, что те деньги, которые люди дают на то, чтобы меня вылечить, он тратит на строительство своей дачи».

Милиционер встряхнул головой, поморгал глазами.

– А ну-ка, ну-ка, директор, помолчите. А ну-ка, выйдите все отсюда. Мне нужно поговорить с этой девочкой.

Все вынуждены были уйти. Он взглянул на неё:

– Ты что сейчас сказала?

– Я сказала, что директор вас обманывает. Мне просто очень хотелось побыть одной. А они считают, что я дура чокнутая.

– А почему они так считают?

– Не знаю, почему. Сначала ко мне хорошо относились, а потом, после того, как я однажды сказала одному дяде, что директор собирает деньги якобы на моё лечение, а на самом деле на строительство дачи, всё изменилось. Начали меня бить, дети всё у меня отбирают, обливают холодной водой, когда я сплю, мажут красками. Мне так не хочется быть в детдоме, но мне некуда идти. Мне хотелось пойти к маме, к папе, и я пошла…

– А где твои мама с папой?

– Они попали в автокатастрофу. Они улетели, а я вот осталась здесь. Не знаю, зачем. Надо было и мне с ними полететь.

Милиционер задумался, а затем велел Оле идти отдыхать, а сам отправился поговорить с директором…

На следующий день в детдом приехала комиссия. Все ходили притихшие. Воспитательница даже ни разу не ударила Олю по затылку и посадила её за стол в обед, где её ждали и суп, и второе и компот. А через некоторое время Оля случайно узнала, что директора арестовали за мошенничество. После этого воспитательница обозлилась на Олю ещё сильнее. Подзатыльники преследовали её, только теперь воспитательница приговаривала, что это ей за то, что директора посадила… А Оля не могла понять, что значит «посадила директора» – она никуда его не сажала.

Так продолжалось всю весну, до самого лета. А летом дети поехали в лагерь, где какая-то богатая тётя, как им объяснили, оплатила им всем питание в своём кафе.

Оля проснулась и, как всегда, не увидела ни своего платьица, ни босоножек. Она просила девочек, чтобы те вернули, но над Олей просто посмеялись. Тогда Оля пошла на помойку, нашла там выброшенное кем-то платье, подобрала один синий слип, в помойке нашла другой, зелёный.

В кафе её не пускали. Воспитательница сажала её на скамейку возле входа и выносила ей кусок хлеба, пока дети обедали, сидя за столами. Так проходил и завтрак, и обед, и ужин.

В тот день она вновь сидела на скамейке и смотрела через стеклянное окно на то, как дети весело обедали в кафе. Вдруг подъехала машина. Из этой машины вышла красивая женщина, которая сразу зашла в кафе. Оле почему-то нестерпимо захотелось с этой женщиной поговорить, узнать о ней как можно больше. Оля дождалась, пока она сядет за столик и ей принесут кофе, затем незаметно зашла и тихо подошла к Ларисе и вторым своим голосом попросила рассказать её о себе. И та, прикрыв глаза, другим голосом стала ей рассказывать о своём детстве, как она училась в школе, потом в институте, как случилась беда, погиб муж, как у неё отобрали квартиру и как она потеряла дочку. Она рассказала и о том, как научилась и стала зарабатывать деньги. Оля узнала и то, что перед ней сидит хозяйка этого кафе.