Леонид Гришин - Возвращение

Они уже выехали за Краснодар, когда случилось то, что случилось… Оля смотрела на высокие горы, как вдруг почувствовала резкий толчок и страшную боль в левой стороне. Она почувствовала, что теряет сознание, и больше она ничего не помнила, но кое-что запомнила. Она помнила, как мама с папой звали её.

– Оля, давай, присоединяйся к нам, лети, лети!

– А как? У меня крыльев нет!

– А зачем тебе крылышки? Лети так, давай же, – кричал ей папа, улетая всё дальше.

– А куда лететь?

– А вон, смотри, видишь огонёк, туда полетели! – сказала мама.

Оля хотела лететь вместе с родителями, но почему-то не могла. Она оглянулась и увидела маму, папу и себя в красном платье в горошек, лежащими на траве рядом с разбитой машиной…

Оля ничего не могла понять, папа говорил, что в аварию они никогда не попадут, но Оля смотрит и видит, что машина разбита…

В этот момент папа снова начал звать Олю:

– Оля, давай, догоняй нас!

Оля оглянулась и увидела своё платьице. Ей очень жаль было оставлять его, она решила взять его с собой. Она подлетела к себе самой, дотронулась до лица и почувствовала нестерпимую боль. Всё лицо её было в крови, вся левая сторона изуродована. Оля хотела приподнять ручку, но стало ещё больнее…

Вдруг она услышала мужской голос: «Смотрите, а девочка ещё жива…».

Когда она открыла глаза, поначалу не поняла, где она и что с ней. Она смогла открыть только правый глаз. Попробовала пошевелить рукой, ногой – не может. Левую сторону своего лица она не чувствовала. Пошевелив языком, она нащупала зубки справа, а слева… ничего. Оля снова потеряла сознание…

Дальше для Оли начались одни мучения. Беспрестанно приходили врачи, каждый спрашивал, как она себя чувствует. Но Оля почему-то слышала не только этот вопрос, но и какой-то второй голос этого доктора, который говорил: «Ах, девочка, лучше бы ты со своими родителями вместе ушла…».

Оля не могла ответить или спросить об этих голосах – вся левая часть лица у неё была в повязках.

Так продолжалось очень долго. Она то засыпала, то просыпалась, открывала правый глаз, а левый не могла. Временами приходили люди и снимали эти повязки. В эти моменты Оле было очень больно, так больно, что лучше бы уж не снимали… Но всё заканчивалось на словах: «Сделайте ей укол». Говорила это какая-то женщина, но почему-то всегда Оля слышала только эту фразу и больше никакую.

И вот настал тот час, когда Оля хоть плохо, но начала учиться говорить. Она не могла говорить нормально, потому что в левой стороне у неё не было ни зубов, ни скул. Челюсть была сломана. Когда она посмотрела в зеркало, то с ужасом увидела, что у неё вся левая сторона лица изуродована. Поначалу она даже не могла понять, где у неё носик, где веко, где ухо… Оля смотрела на себя и не верила зеркалу, она это или нет. Она ли та девочка, которую только что на Последнем звонке фотографировали со всех сторон…

Каждый, кто приходил к ней, неизменно говорил двумя голосами. Причём тихий второй голос не раз повторял: «Как она будет жить с таким лицом, это ужасно, лучше бы она была сейчас там же, где и её родители». Оля пыталась спросить что-нибудь о них, но у неё это не получалось. Тогда она взяла ручку, листочек и написала: «Где мои папа и мама». И та женщина, которая говорила только одним голосом, сказала:

– Нет твоих родителей, девочка, погибли они. Они попали в автокатастрофу. И ты видишь, как тебя поранило. Но ты не беспокойся, мы постараемся что-нибудь сделать.

Женщина сказала это и достала платочек – стала вытирать слёзы.

И так ещё долго время тянулось. Олю постоянно возили в операционную, делали какие-то операции, о которых она потом ничего не помнила… Но настало время, когда ей сказали, что через три дня её выписывают. Поскольку у Оли нет ни дедушки, ни бабушки, а папа с мамой погибли, она будет жить в детском доме. Она слышала это, как в тумане, ведь утром она снова смотрела на себя в зеркало, и ей стало страшно от собственного вида.

Настал тот день, когда какие-то мужчина и женщина приехали забирать Олю в детский дом. Каждый из них начал обнадёживать Олю, что ей будет хорошо в детдоме, но Оля слышала другие голоса, которые говорили, какую пользу они смогут извлечь от такой уродины, как она.

В детдомовской столовой ей выделили уголок со столиком, вдали ото всех, чтобы она никого не пугала своим видом. Ела она очень медленно, хотя изо всех сил старалась делать это аккуратно.

Временами её показывали разным людям. Директор детдома показывал им Олю, рассказывал о том, что средств у детдома на её лечение нет, спонсоров тоже не имеется. Часто случалось так, что после этих слов люди спрашивали, куда можно перечислить деньги. Директор оживлялся, говорил о том, как много проблем у детского дома и как мало средств из бюджета выделяется. Под конец своей речи он говорил, что завёл счёт специально на лечение Оли, обещал, что как только наберётся нужная сумма, то он сразу же отвезёт девочку в Германию, чтобы там ей сделали операцию и исправили лицо. Всё время, пока он говорил, Оля слышала, как второй голос говорил: «Чёрта с два она получит, пока я не дострою свою дачу».

Однажды в очередной раз приехал какой-то мужчина, чтобы осмотреть детдом, директор вновь стал жаловаться на нехватку средств.

– Так много хочется сделать, в том числе и для детей. Вот, хотя бы для Ветровой, например, – сказал директор и указал рукой на Олю, которая сидела в уголке.

Увидев девочку, мужчина пришёл в ужас.

– Что с ней случилось? – спросил он.

– Автокатастрофа, родители погибли. Родственников никого нет, понимаете, я вот тут собираю деньги, открыл специальный счет для неё… Как только наберётся положенная сумма, мы повезём её в Америку на операцию.

В этот самый момент, когда директор детдома Пётр Владимирович рассказывал ему про Олю, представительный мужчина почувствовал, как ему словно кто-то шепчет прямо на ухо: «Он неправду говорит. Он эти деньги отправляет на свой счёт, чтобы строить свою дачу». Мужчина встрепенулся, дёрнул плечом и оглянулся на девочку. Оля сидела и смотрела на него правым глазом, левый глаз её словно вышел из орбиты. Она просто смотрела, а он слышал её голос: «Он всё врёт. Он ни копейки не тратит на меня. Все деньги, что ему дают, он тратит на то, чтобы дачу достроить».

Мужчина попросил выйти директора, сказав, что он записал счёт и непременно вышлет на этот счёт средства. Директор удивился, метнул грозный взгляд на Олю и вышел.

– Это ты мне сейчас что-то шептала на ухо? – спросил он Олю, когда директор вышел.

– Я говорила то, что есть на самом деле.

– А откуда ты знаешь?

– А это его второй голос говорит.

– Какой второй голос? – удивился мужчина.