Леонид Гришин - Возвращение

– Оля, ты что говоришь? – шёпотом спросила Лариса.

– Он узнал сначала Петра Васильевича, а теперь смотрит на меня, вспоминает фотографию… Ты ему скажи, Пётр Васильевич, пускай в папке посмотрит, там такая же фотография есть!

Костя вопросительно смотрит на Петра Васильевича, как бы спрашивая, откуда она знает, что у него есть её фотография? Как такое возможно?

– Да, я знаю, что у вас фотография есть, и вы засомневались, что видите перед собой командира, тогда как давно уже считали, что он погиб!

– Оля, идите с мамой в гостиную, – сказал Пётр Васильевич, и Лариса увела Олю.

– Какая мама? – удивился Костя, – у меня есть сведения, что её удочерили.

– У нас тоже эти сведения есть, и мы подали иск насчёт этого фиктивного удочерения. Давай будем поступать по закону. Дождёмся суда, не нужно самодеятельности.

– Но командир… Я тебе верю.

– Так оно, Костя, и должно быть.

Он обнял его.

– Можешь здесь прочитать. Хочешь, у себя прочитай, – сказал ещё раз Пётр Васильевич, указывая на папку.

– Хорошо, командир, – Костя сел за стол и стал внимательно изучать документы.

Через некоторое время он встал, извинился перед всеми. Пётр Васильевич пожал ему руку. Они ещё раз обнялись с Петром Васильевичем.

– Командир, мы тебя ждём, – сказал он напоследок и ушёл.

Как только всё выяснилось, Богдан и Пётр Васильевич приступили к подготовке исковых заявлений против работников детдома Киреевых. Петру Васильевичу удалось обнаружить ещё три подобных случая присвоения работниками детдома имущества детей. В одном из таких случаев оказалось, что у ребёнка были родственники, причём не такие уж и далёкие. Они впоследствии усыновили ребёнка, но ничего не знали о его квартире. Богдан воспользовался этим случаем, связался с этими людьми, и от их лица было написано ещё одно исковое заявление. Богдан помнил, что пообещал Ларисе помимо уголовного наказания, сделать так чтобы вся эта история была освещена в СМИ, чтобы в будущем Киреевы ни на шаг не могли приблизиться к детям. Но нельзя было допустить того, чтобы это каким-либо образом коснулось Олю. Богдан объяснил свои мысли Петру Васильевичу, но тот всё продумал заранее и уже начал работать над тем, чтобы изъять и спрятать все фотографии Оли до операции. Впоследствии фотографии были изъяты даже у Бориса Николаевича. Остались только в Харькове, но это были медицинские снимки, и мужчины понадеялись, что репортёры не станут их разыскивать, а уж тем более публиковать.

Наконец, настал тот день, когда все документы были переданы в следственные органы и суду. Богдан специально настоял на личной встрече с судьёй. Он попросил её освободить Олю и Ларису от свидетельских показаний, чтобы не травмировать ребёнка. Кроме того, велика опасность, что Олю атакуют журналисты, как только она появится в зале суда. Судья пролистала дело и задала резонный вопрос о фотографиях. Богдан ответил честно и обещал, что если будет вынесено решение о запрете печати и публикации этих фотографий, он немедленно передаст их. Судья написала письменный документ, поставила печать, и Богдан отдал ей папку с фотографиями. Как только судья взглянула на них, лицо её резко изменилось. Глаза стали влажными, она достала платочек и, сглотнув, грустно посмотрела на Богдана.

Богдан знал, что у судьи тоже двое детей. Она пообещала, что фотографий не увидит никто, кроме неё, и немедленно спрятала их. В день слушания дела Богдан Иванович отвёз Олю в «Артек», а Ларисе сказал, что если в суде будут настаивать на участии Оли в процессе, она должна будет сказать, что девочка находится в стационаре, в Харькове. За всё время Ларису только единожды навестил следователь, и то в присутствии Богдана и Петра Васильевича. Он задал несколько вопросов, на которые получил ответ, и больше её не вызывали. Поэтому ни Лариса, ни Оля не принимали участия в этом процессе, всё было сделано Богданом и Петром Васильевичем, который в последний момент прикрепил к делу исковое заявление от фирмы, которая оформляла квартиру Оли на продажу, с подозрением на фальсификацию документов.

Киреевы были арестованы и осуждены. Квартира Оле была возвращена, а Оля даже не узнала, что она была удочерена той женщиной, которая била её по голове в детдоме… Спустя десять дней Киреевы даже не попытались обжаловать приговор. А Богдан, вручив Ларисе решение суда – результат своей работы, – уехал обратно в Харьков.

На следующий день Лариса проснулась и как обычно спустилась на кухню, чтобы выпить чашечку утреннего кофе. Но сев, она сразу почувствовала себя неуютно. То ли кофе был не такой, как всегда, то ли не хватало чего-то. Лариса с грустью посмотрела на стоящий рядом стул и вспомнила, как каждое утро, спускаясь на кухню, она встречала Богдана, который всегда просыпался раньше неё. А по вечерам, когда Лариса возвращалась с работы, он опять же был на кухне и как будто ждал только её. Вместе они пили сок, поскольку Лариса не ужинала, разговаривали, обсуждали дела. В тот день, когда она вернулась с работы, она сразу же прошла в зал и набрала его номер…

Он ответил сразу же. Лариса поздоровалась и поинтересовалась, как у него дела, как он доехал. Он ответил, что всё хорошо. Лариса не знала, что ещё у него спросить, поэтому просто попрощалась. Положив трубку, она печально улыбнулась, вспомнив, как Богдан стеснялся, не решаясь пригласить её, Ларису, в театр, но теперь, похоже, и она попала в подобную ситуацию…

Лариса прошла на кухню, налила себе соку и присела, задумавшись. В этот момент на кухню зашла Оля, прижалась к Ларисе и тихо сказала:

– Мамочка, когда ты выйдешь замуж за Богдана, я его буду папой называть.

– Оля, ты с чего это взяла? – очнулась Лариса.

– Ты же сейчас сидишь и скучаешь по нему, и я тоже скучаю. Давай позвоним ему, пускай он приезжает!

Лариса улыбнулась и поставила сок на стол.

– Богдан, приезжай. Мы ждём тебя, – сказала она, когда набрала его номер, и он взял трубку.

В субботу за завтраком Лариса предложила Богдану составить ей компанию и съездить на турбазу. Он с радостью согласился, но затем спросил, что это за турбаза.

– Увидишь, расскажу. Через полтора часа выезжаем.

Лариса позвала Олю и спросила:

– Поедешь с нами на турбазу?

– Да, только Рыжика не возьму, а то собачки Андрея Ивановича его обидят.

– Тогда собирайся, – сказала Лариса Оле, а сама взяла телефон и стала звонить.

Через сорок минут подъехал микроавтобус, водитель которого занёс три пакета.

Лариса позвала Богдана и передала ему пакеты.

– Что это?

– Дорожная и пляжная одежда. Там и тебе есть.

На турбазе Лариса познакомила Богдана с Андреем Ивановичем и его женой. Оля сразу побежала к собачкам, которые относились к ней очень приветливо.