Олег Бажанов - Самое лучшее случается неожиданно…

Я стал говорить:

– Один праведник умер и встретился с Богом. Господь показал ему весь его непростой жизненный путь с самого рождения. «Почему я вижу две цепочки следов?» – спросил праведник. «Это я шёл рядом с тобой по жизни», – ответил Господь. «Да, но я вижу, когда мне было очень тяжело, остаётся только один след! Значит, Ты оставлял меня в трудную минуту?» – «Когда тебе было тяжело, Я нёс тебя на руках…».

Антон повернулся и долго и пристально смотрел мне в глаза. И в его глазах я не видел вчерашнего траурного смирения, теперь они жили, в них светился живой интерес. Потом он протянул мне большую тёплую ладонь:

– Антон Лебедев…

После обеда Светлана пригласила меня на, как она выразилась, «психологический променад».

– Ну, как тебе мои друзья? – спросила она, когда мы, гуляя по лесу, отошли довольно далеко от лагеря.

– Мне все понравились, – ответил я честно. – Классные ребята. Только ведь даже не у одиночек, таких, как ты, не бывает много настоящих друзей. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься. Настоящих – не много. Пять – шесть. Остальных можно отнести в разряд хороших товарищей.

– Пять – шесть? Значит, и врагов у тебя не много?

– Врагов? Знаешь, всегда найдутся люди, которые будут неодобрительно к нам относиться, как бы мы ни старались выглядеть хорошими и делать для них что-то хорошо. Их всегда будет всё раздражать – будь то манера общения, наши взгляды, стиль в одежде, любимая музыка, проблемы, которые нас беспокоят – всё равно. А правда в том, что мнения этих людей не имеют абсолютно никакого значения. Зависит от нас – позволим ли мы им испортить нашу жизнь. Просто надо быть искренними с собой, такими, какие мы есть. Мы родились на свет не для того, чтобы всем угождать. Это про врагов. Теперь о друзьях. Найти их трудно. Но будь самим собой – и нужные люди, в конечном счёте, сами найдут тебя. И о нужных людях. Известное правило: проводи время с людьми, рядом с которыми тебе хочется стать лучше. Успех, как и безуспешность, очень заразны. Значит, надо отпустить тех, кто постоянно тянет нас вниз. Пусть рядом с тобой будут люди, которые уважают тебя. Создавай и поддерживай отношения только с теми, кто счастлив и горд тем, что ты есть в их жизни. Ты это заслужил, Витя, и не соглашайся на меньшее.

– А ты счастлива тем, что я есть в твоей жизни? – спросил я прямо.

– Я по-настоящему горжусь, что у меня есть такой друг…

Вериной подруге-прокурору я позвонил в понедельник, решив не откладывать дело в долгий ящик. Почему-то после знакомства с Антоном Лебедевым мне очень хотелось, чтобы он жил. Жил долго.

Мы договорились встретиться с Натальей после рабочего дня в центре города, в одном из самых дорогих кафе.

Она приехала без опоздания. Я уже ждал её там.

Переговорив по первому интересующему меня вопросу и получив от Натальи обещание узнать всё о семье погибшего рабочего, я осторожно спросил про Веру.

– Созваниваемся, – без особой радости произнесла Наталья. – Говорит, что всё у неё замечательно.

– С работой нормально?

– Говорит, нормально.

– А как с личной жизнью? – задал я главный, интересующий меня, вопрос.

– Похвалилась, что жених ей внедорожник подарил, круче моего.

– Пожелаем им счастья! – выдохнул я, отыскивая взглядом официанта. Захотелось выпить чего-нибудь крепкого. Как назло все официанты были заняты.

– Ещё она сказала, что он торопится со свадьбой, – осторожно добавила Наталья, понимая, что бьёт очень больно.

Мир качнулся и остался в перевёрнутом состоянии. Я понял, что хочу побыстрее убраться из этого места и не видеть никого, тем более эту уверенную в своей самодостаточности Верину подругу.

Сославшись на дела, я расплатился за столик, попрощался с Натальей, вышел на улицу и направился, куда глаза глядят.

Сейчас я понимал как никогда очень ясно, что в играх с жизнью человек всегда проигрывает. Даже в самой радикальной форме бегства от неё – самоубийстве – человек не может спастись от унизительного чувства проигрыша. Я проиграл во всём. И от понимания ужаса происходящей действительности мне стало так плохо, что меня затрясло в прямом смысле этого слова нервной дрожью. Видимо, всё-таки накопилась «критическая масса». Всё перемешалось в душе. Весь мой скромный, кое-как благоустроенный холостяцкий мир тряхнул, как при десятибалльном землетрясении, и проснувшийся вулкан стал извергаться кипящей лавой в самом сердце! Я мучился от бессилия что-то изменить.

Спустя несколько часов, очнувшись в своём, ставшим чужим и холодным, жилище, я сел за стол, обхватил голову руками, взвыл по-волчьи и… вцепился в компьютер.

Дрожащими пальцами я набирал на клавиатуре буквы и слал строчку за строчкой туда, в Москву, где жила моя единственная любовь.

Я писал о покаянии, о муках, о смерти, о мечте. И ещё что-то нелепое, но что-то очень важное, сокровенное, что сознательно или бессознательно подавлял в себе столько лет и что не в силах был больше удержать.

Ждал ли я ответа? Надеялся ли? Наверное, я мог бы ждать его годами, потому что любил…

Ответ не пришёл ни тогда, ни на следующий день, ни потом…

Через неделю на электронной почте высветилось сообщение от Канадского издательства, что оно приступило к переизданию большими тиражами двух моих романов, пользующихся читательским спросом. Потом на мой электронный адрес пришёл договор, по условиям которого я становился достаточно обеспеченным человеком даже по европейским меркам.

Похоже, судьба жалела меня и менялась к лучшему, показывая, что можно ещё жить. И это оказалось только началом цепочки везения…

После описанных событий прошли два долгих года. Мой писательский псевдоним, ставший моим вторым именем, теперь был известен и за рубежом, и в России. Наверное, я должен был чувствовать себя счастливым человеком. Но…

Жизнь известного писателя тоже рутина: вместо спокойной работы над текстами – пустая суета, текучка, тысячи неотложных встреч… работаю! Да, но что я делаю? Устаю? От чего? От людей. Зачем? Ах, деньги… теперь их хватало на всё, даже с излишествами. А когда мне хотелось излишеств? До маминой болезни. А сейчас у меня было достаточно средств, чтобы считать себя богатым человеком: я мог купить дом где-нибудь на берегу Средиземного моря, белоснежную яхту и много всякой мелочи. Мог жить, ни о чём не заботясь, в какой-нибудь понравившейся стране. Но почему-то продолжал жить в своём родном городе, в нашей с мамой квартире, строго придерживаясь распорядка: дом, работа, дом. Правда, работа была уже совсем не та, что ещё два года назад при жизни мамы. С должности начальника отдела из фирмы я ушёл по собственному желанию, и теперь трудился как профессиональный литератор. В моих планах на год вперёд значились поездки по России и встречи с читателями, а также с разными нужными людьми.