Дмитрий Вощинин - Сиреневый ангел

Через некоторое время Игорь начал учиться в музыкальной школе и по совету Дмитрия выбрал виолончель. Так Алексей познакомился с этим инструментом. И виолончель, как и Бах, навеки заворожила его. С этих времен он был твердо уверен, что никакая скрипка, альт или другой инструмент не могли соперничать с виолончелью.

– Не напрягайся, Ростропович, а то смотри, пукнешь, – шутил Дмитрий, когда младший брат усердно занимался в присутствии друга.

Легкие остроумные анекдоты типа: «Движение – это жизнь, – радостно произнесла какашка, вылезающая из заднего прохода» – были его слабостями в ореоле веселого откровенного смеха. Рассказывая о своих товарищах в училище и сослуживцах на работе, он называл их не иначе, как «сопердники». Доставалось «Могучей кучке» и композитору Глинка. Запомнилась его насмешливая фраза: «Моцартов у нас… «пруд пруди», а вот Сальери ни одного…». Или еще интересная и неожиданная мысль: «Вода, огонь и медные трубы…Постой!..Да это же самогонный аппарат!» – однажды заливаясь смехом, воскликнул он.

Алешу и Игоря он также насмешливо величал «ничтожествами» или чем-то подобным, что никогда у друзей не вызывало протеста. Напротив, они даже дорожили его вниманием. Это всегда звучало не зло, а поучительно. Он интересно рассказывал о простых на первый взгляд вещах, заставляя по иному воспринимать окружающее.

Совсем недавно, проходя мимо зала Чайковского на Маяковке, Алексея Петровича поразила афиша того самого Гродберга.

«А он…ведь бессмертен…» – мелькнул «нежданчик», как сказал бы с усмешкой Дмитрий.

После окончания училища Дмитрий некоторое время работал дирижером в оркестре, потом поступил в МГУ на юридический, и через год, будучи студентом, уехал по обмену учащихся в Польшу, как потом выяснилось, навсегда. Он, конечно, приезжал, но редко. Дом лишился веселого шумного и необычайно интересного обитателя. Квартира стала тихой и молчаливой. Через несколько лет Дмитрий женился, и мать ездила на свадьбу, но ничего особенного не рассказывала. Было заметно, что она очень переживает разлуку со старшим сыном.

Алексей никогда уже не видел Дмитрия, о чем неоднократно сожалел, и всегда помнил его насмешливый и проницательный взгляд. Помимо своих талантов Дмитрий был удивительно заразительным человеком. Несомненно, благодаря нему, Алексей на всю жизнь приобщился к миру искусства и старался впредь на все иметь свое собственное суждение.

Сейчас Алексей Петрович с грустью думал про себя:

«А ведь, не покинь Дмитрий, этот дом так рано, Игорь, да и он Алексей, еще много хорошего могли перенять и жизнь, возможно, была бы другой… Нет, не правда, что незаменимых людей нет…».

Он понимал, что не хватает главного – споров с Игорем и разговоров с подвижником Дмитрием. А они были тогда не только об искусстве. Доставалось и воспитанию в школе и Хрущеву. Политбюро Дмитрий называл не иначе, как «старыми пердунами». Его анекдот – «Чем отличаются портки от парткома? где в первом случае – одна задница, а во втором – их несметное множество». Он был прав – отсутствие свежих прогрессивных идей породило застой.

Несмотря на то, что прошло много времени, все так незабываемо осталось в памяти.

Портрет Баха на стене Игорь не раз обводил фломастером и оттого он не тускнел от времени до самого последнего посещения Алексеем этого дома. Все очень привыкли к нему и всегда мысленно вспоминали автора.

Надо добавить, что Дмитрий и Игорь были братьями от разных отцов. Настоящий отчим был совсем им не родной по крови. Странно, но по своему уважая, они называли его с легкой усмешкой «Пантелеич». Алексей не знал полного имени и отчества их отчима, правда, и никогда с ним не разговаривал. «Пантелеич» не любил шумных компаний, возможно, прощал детям язвительные шутки. Алексей часто видел, как он одиноко и тихо сидел на балконе со своими мыслями.

Перебирая сейчас эпизоды школьных лет, Алексей Петрович думал, что так глубоко связало его со школьным другом. Он часто вспоминал о нем и искренне жалел об уходе из его жизни так рано. Они были такие противоположные: легко учившийся Игорь – лидер в классе, и немного застенчивый и очень спокойный Алеша. Что-то вроде дружбы Штольца с Обломовым. Игорь искренне благоволил этой дружбе, что очень удивляло окружающих и порой даже самого Алешу, когда он нередко против своей воли увлекался выдуманной другом выходкой. Жизнь распорядилась совершенно противоположно сюжету известного романа, и его школьный друг неожиданно скончался. Причиной было самоубийство. Это было так непонятно, тем более, что Игорю было не полных 30 лет. Алексей находился тогда в длительной командировке за рубежом. После школы они оба попали в армию, потом всегда встречались и с интересом доверительно обсуждали текущую жизнь. Игорь служил в войсках МВД, как он говорил, охранял зеков, и пришел из армии, как показалось Алексею, немного психологически надломленным. Это было заметно по рассказам о необычной жизни заключенных, о санкционированных расстрелах при побегах, о скрепляющем души «романтическом» блатном законе. Игорь полюбил чифирь, стал злоупотреблять алкоголем, забросил виолончель и с удовольствием задумчиво слушал записи блатных песен. По настоянию матери он поступив на вечерний факультет юридического МГУ и работал судебным исполнителем. Через год его пригласили на работу в органы. Он согласился, так как мечтал о карьере в сфере юриспруденции. В то время молодых сотрудников посылали летом и осенью на полевые работы, как говорили, «на картошку». Игорь там однажды изрядно выпил, отключился и стал, как объяснили потом, «заговариваться». После этого случая его вызвали в кадры и объявили об увольнении. Для Игоря это был второй моральный надрыв, которого он уже не выдержал. Это и стало результатом проявления суицида. Мать Игоря в момент самоубийства была в гостях у старшего сына. Говорили, что к убийству причастна какая-то девушка. Думая часто об этом, Алексей не раз «прокручивал» и вспоминал разговор их последней встречи. Именно тогда впервые Алексей услышал от друга о «Бесах» Достоевского и казавшиеся тогда необычными слова: «Убей себя и… будешь Богом». Игорь всегда был искренен и, видимо, понимал, что его образ останется в жизни друга навсегда. Взрослея уже без своего друга, на каком-то тонком едва уловимом уровне Алексей стал это ощущать. Он всегда подспудно чувствовал, что даже мать ревновала Алешу к своему сыну, и он не раз замечал, как она часто холодно разговаривала с ним.

Однажды он обратил внимание на это своего друга.

– Ты знаешь, она мне рассказала о последнем родительском собрании в школе.

– И что?

Алексей представил, как их в очередной раз ругали за какую-нибудь выходку.