Елена Исаева - С праздником! 8 Марта. Рассказы о любви

Его подрезала одна нахалка в хетчбэке с битым бампером. Он пропустил, и девушка моргнула, а потом ещё махнула ручкой и улыбнулась в зеркало. На Кольце она ушла направо, а папочка свернул налево. «Вот и всё», – он сказал, но это не имело отношения к девушке и пробке. По уставшим глазам я поняла, что «вот и всё» имеет отношение к каким-то личным соображениям, которые были мне неизвестны. Я понятия не имею, о чём думают серьёзные мужчины, когда возвращаются с работы домой.

За Кольцом на выезд ещё работал последний цветочный рынок, и в ранних сумерках горели жёлтая мимоза и охапки больших алых роз. К празднику этими голландскими розами завалили весь город, корзинки с цветами смотрелись шикарно на фоне дорогих отмытых тачек, которые, как по команде, одна за другой тормозили у цветочниц.

И папочка наш тоже притормозил. Продавщица зазывающе улыбнулась, предвкушая хорошего клиента, но он проехал мимо. И усмехнулся:

– Чуть не купил.

Цветов он никому давно уже не дарит. С тех пор, как наша мама занялась цветочным бизнесом, это потеряло смысл. Первое время по инерции он ещё приносил ей букетик, а на следующий день она выставляла его на витрину. Даже розы перестали для неё быть маленькой радостью, она их стала называть профессиональным термином – «срезка».

Иногда, обычно перед праздниками, она просила мужа: «Купи мне тонну голландской розы». И он ей помогал, оплачивал оптовые партии. А вот такого, чтобы просто выйти из машины и взять букет, с ним давно уже не случалось.

В последний час перед началом праздничных выходных мужики спешили прихватить букетик. Они их так смешно несли – перед собой, на вытянутых лапках…

– Все носятся с этими цветами, как ненормальные… – фыркнула я. – А где вы были целый год? Что все одновременно зачесались?

– Да понимаешь… – Наш любезный папочка вдруг призадумался. – Что-то в этом есть… Так, знаешь, иногда, вдруг хочется купить какие-нибудь розы… Не слишком много, не тонну… Так, штучек семь… Подарить их мимоходом какой-нибудь не-ожиданной женщине… И посмотреть…

– Что посмотреть?

– Посмотреть, как обрадуется… – сказал он и захихикал, – такой ерунде.

«Да уж, какие вам цветочки, уважаемый! – Я скорчила ему скептичную рожу. – Всю жизнь в счастливом браке! Двое детей, четверо внуков! К тому же пятница! Восьмое марта!»

Восьмого марта наша легендарная мамочка весь день проводит в своих магазинах, за три праздничных дня она выполняет свой годовой план. Когда мы вырвались на трассу, она как раз и позвонила:

– Всё продали, – сказала она, – сегодня я пораньше отстрелялась. Ты едешь?

– Да, – ответил ей муж, – скоро будем.

– Баню топить?

– Начинайте.

Известная банька находится в семидесяти километрах от мегаполиса, в маленькой деревне, где у наших родителей дача. Мой свёкор строил её сам на месте старого дедовского дома, и в последнее время совсем туда перебрался. Дистанция от работы до дома давалась ему легко, в офис он приезжал быстрее, чем некоторые из его сотрудников, потому что на трассе пробок не было, а машинка позволяла получить удовольствие.

Мы вырвались из города, за спиной у нас тянулся поток машин, и всем хотелось разогнаться и рвануть от мегаполиса к чертям собачьим, но впереди висели камеры. Все знали, где они висят, и временно держали законные сто двадцать.

– А у меня глубокий деппер! – я объявила, чтобы не уснуть. – Сегодня стресс снимала. Дай думаю, приобрету себе какую-нибудь дрянь…

Я не вытерпела, достала из пакета новое бельё и развесила лифчик. Золотые нити по красному шёлку, я сама была в шоке, до такого меня весенняя тоска ещё не доводила.

Любезный папочка взглянул одним глазком и усмехнулся:

– Как хохлома!

– Какая хохлома! Весенняя коллекция! Я даже не хочу вам говорить, сколько это стоит.

Он ничего не понимал в женском белье, но приценился.

– Неужели тыщу?

– Ха! – я ему ответила. Ну какую тыщу…

– И помогло тебе?

– Нет, – я спрятала обновки обратно в пакеты. – Меня уже ничего не спасёт.

– А что ж такое?

– Как что? У нас же с вами день рождения! Вы что, забыли?

– Да, если честно… – сказал он. – Сейчас мне не до этого.

У нас с любезным папочкой именины идут друг за другом, и сразу же после 8 Марта. Поэтому временами бывает не просто собрать перегулявших друзей. А в этом году у меня и вовсе не было никакого желания веселиться.

– Тридцать пять свечек? Втыкать в один торт? Что-то не хочется. Не представляю, что дальше будет…

– Дальше будет тридцать шесть свечек, потом тридцать семь…

– А вы? – я спросила. – Как у вас наст-роеньице?

– Да, ничего… – он призадумался, – я думал, будет хуже.

«Думал, хуже» – это он про работу. Мой свёкор много лет рулил одной конторой под французским флагом. Работать топ-менеджером в международной корпорации было круто, но вдруг в один прекрасный момент, а точнее около месяца назад, оказалось, что европейская уния – вещь ненадежная. Когда в Париже узнали, что русский директор взял коммерческим своёго зятя, это сразу же, как говорят обозреватели, повлекло за собой незамедлительную реакцию.

– Что там ваши французы? – я об этом как раз и спросила.

– Французы… А что французы? Говорят, что мы нарушаем корпоративную этику. По их законам, я не должен был ставить родственника на ключевой пост.

– Но почему? – Я в этих штучках не очень разбираюсь.

– Потому что, прелесть моя, это риск возникновения коррупционной схемы…

– Но вы же заработали им кучу денег? У вас же самый крутой филиал в России? Вы же даже Москву обошли…

– Вот, видимо, Москва-то и подсуетилась, – он усмехнулся, – есть там одна сучка… из Ростова…

– И что теперь?

– Да, ничего… Просят, чтобы в кратчайшие сроки я разобрался с конфликтом интересов…

Тут до меня наконец-то дошло.

– Должен остаться только один?

– Да, дорогая…

– Русланчика придётся увольнять, – решила я, – ну ничего… он у вас молодой, энергичный…

– Да ты знаешь, – замялся наш папочка, – я не уверен, что Русланчика.

– Что, правда?

– Я уже предложил назначить его на моё место, – он мне сообщил совершенно спокойно. – Сегодня приказ подписали.

– Всё ясно, – я зевнула, – Русланчик молодец у вас… На Канарах отдохнул, вернулся вовремя и с радостью приступит…

– Мельчаем, радость моя, – с укором произнес свёкор. – Как же мы все мельчаем…

– А вы? Вам на пенсию рано…

Он не ответил, откинулся в кресле, коварно прищурился и дал по газам.

– Смотри, – говорит, – сейчас покажу тебе класс.

Двести он набрал за секунду, меня пришпилило к сиденью, и закружилась голова. Машина летела, любезный папочка рулил с наглым пацанским выражением лица, и у меня внезапно тоже проснулись пионерские восторги.