Василий Гурковский - Семь жен Петра, кузнеца-гинеколога

Подняли кирпичом стены кузницы, установили привезенное оборудование, поставили новые ворота, облагородили окружающую территорию. И Григорию, и Степану, и родным все так понравилось, что Степан, когда обмывали новую кузницу, так прямо и сказал: «Гриша, если ты не против, то я, кузнец, теперь к вам в кузню отдыхать буду ездить!»

Кирпича хватило даже обложить с обеих сторон их жилой дом. Он тоже приобрел совсем другой вид. Жизнь стала налаживаться. Как-то приехал один купец из строящегося нового Екатеринославля, сказал, что узнал о Григории от своего родственника, Мойши из Никополя. Тот рекомендовал его как хорошего кузнеца и надежного человека. Купец сказал, что занимается подрядным строительством больших домов для богатых людей, а они, как правило, любят ажурную ковку на окна, балконы, ворота-калитки и т. д. Так вот не желает ли Григорий попробовать себя в этом кузнечно-художественном деле? Если – да, то он оставит один пробный заказ по такому вот эскизу, – он показал. Через пару недель заедет, посмотрит, что получилось, и тогда они будут говорить дальше…

Так стал Григорий кузнецом-художником. Кстати, ему в этом деле здорово помогала Паня. У неё был удивительный художественный вкус и особая женская фантазия. И на очень многих домах Екатеринославля красовались выкованные Григорием различные художественные изделия, сделанные по эскизам Пани. С ней соглашались и согласовывались городские заказчики. А слава Григория-кузнеца постепенно разливалась по обоим берегам Днепра, в пределах губернии.

Правду сказал тогда князь Потемкин – и рядом проходивший шлях стал достаточно оживленным, и работой Григорий был обеспечен более чем. И дела его пошли в гору…

Потом Паня родила ему прелестную дочку. Григорий искренне поблагодарил за это Бога, а то в трех предыдущих поколениях Лебедей были одни сыны.

Так и появилось новое Лебединское гнездо… Люди называли его много лет просто – Лебединским хутором…

Как хорошо начинался двадцатый век! Кузнечный хутор, заложенный Григорием Лебедем более ста лет назад, расширился, укрепился, обновился. Появился новый добротный дом, хозяйственные постройки, совсем другой стала солидная кузница на месте бывшей казацкой сторожки. Вся территория хутора была озеленена-благоустроена и смотрелась на склоне холма очень достойно и привлекательно. За прошедший век ниже усадьбы семьи Лебедей, вдоль старого шляха, – постепенно выросло новое село и уже имело своих старосту, церковь, фельдшерский пункт, торговые лавки, рынок и даже небольшую школу… Но Лебединский хутор так и остался в стороне, отделенный от села глубоким оврагом, по дну которого бежала небольшая речка, которая брала свое начало из родника при хуторе…

На этот момент семья Лебедей состояла из главы Андрея, внука того самого Григория, что был первопоселенцем на этом месте, его жены Екатерины, сына Ивана, дочки Елены и еще двух сыновей – Петра и Павла. Андрей так и держал кузницу, как основное место работы и средство для жизни, но, кроме того, имел довольно солидное подсобное хозяйство, сеял зерновые культуры, выращивал скот и птицу для себя и на продажу. Завел даже экзотическую культуру – табак, хотя никто в семье не курил; этот продукт постепенно стал очень ходовым в семейном товарообороте. Вся семья была занята делом практически беспрерывно. Дети окончили местную школу в четыре класса, и для них, как считал Андрей, да и они сами, этого было вполне достаточно для сельской жизни.

В девятисотом году вышла замуж дочь Елена и уехала к мужу в Никополь. На свадьбе было много людей, родных и близких. Не было только старшего сына, Ивана. Он уже два года служил на одном из кораблей Черноморского флота артиллеристом. Писал, что служит в Севастополе, всем был доволен, тем более время было мирное и через всего три года вернется домой. Никополь и окружающие город села, население которых состояло многие годы из «вольных» матросов, были всегда поставщиками кадров для флота. Это считалось почетной обязанностью местных мужчин. Иван был, как все мужчины семьи Лебедь, – высоким, крепким и по-особому красивым парнем. Он был первенцем и любимцем матери. А отец имел на него большие виды, надеясь передать ему главную семейную заботу и источник благосостояния – кузницу. Вот с Ивана тогда все и началось…

Благополучно прибыв домой после службы в конце девятьсот третьего года, Иван с радостью пошел помогать отцу в кузнице, заодно вспоминая все, чему научился у него до службы на флоте и постигая дальше кузнечную науку… После Рождества засватал полюбившуюся ему девушку из нового соседнего села, и на осень они наметили сыграть свадьбу…

Но не случилось. Летом Ивана и других бывших моряков волости, из молодых, вызвали в Никополь и, не объясняя причин, отправили в Севастополь, а оттуда еще дальше… Началась война с Японией.

Иван попал в Порт-Артур. Не было от него вестей больше года; только где-то к концу 1905 года семья получила извещение, что артиллерист Иван Лебедь геройски погиб под городом Мукденом. Это известие потрясло всю семью, у матери не выдержало сердце, и через месяц после этого её не стало.

Остались они втроем – отец и два сына, одному 17 лет, второму 15. Отцу было уже под пятьдесят, и, чтобы справляться с работой в кузнице, пришлось нанимать молотобойца. Петр тоже много времени находился в кузнице, работал на мехах и учился кузнечному ремеслу. Павел больше занимался домашним хозяйством…

Пару раз в месяц приезжала из города сестра Елена с маленькой дочкой. Поубирает, постирает, погладит, хлеба напечет – и уедет: дома тоже полно забот. В такие дни Андрей как-то приободрялся, не мог насладиться общением с внучкой, она как раз начала разговаривать…

Так продолжалось года полтора. А потом вдруг случилось то, что случилось. Жарким летним днем Андрей с молотобойцем выковывали ось для повозки. Отец держал полукруглую наставку, молотобоец работал по ней молотом. Петр занимался мехами…

Все случилось в одно мгновение. Андрей переставил наставку ближе к молотобойцу, слегка наклонил голову в его сторону – и тут же получил страшный удар молотом прямо в висок. Он выпустил из рук наставку и, откинувшись, упал навзничь. Замертво. Из головы его вытекала серо кровяная смесь. Петр все это видел и оцепенел. Потом бросился к отцу – тот даже не дернулся, смерть наступила мгновенно. Молотобоец, упустив тяжелый молот, выскочил на улицу, упал лицом в землю и бился в каких-то непонятных конвульсиях. Петр даже не испугался. До него все свершившееся дошло не сразу. Павел побежал в село, пришли люди, отца отнесли домой.

Потом приезжал следователь выяснять, что и как было. Молотобойца вначале арестовали, отвезли в Никополь, потом отпустили, потому как определили, что преступления он не совершал и не замышлял, что был просто несчастный случай. Оно так и было на самом деле. Причиной всего было то, что молотобоец был левша. Молотобоец-правша наносит удары молотом по определенной дуге справа налево, левша же производит такой же удар слева направо. Андрей, если бы это учел, то стоял бы напротив и левее молотобойца, он же стоял «под правшу» – правее, если смотреть со стороны молотобойца, и, чуть-чуть излишне нагнувшись – сам подставился под смертельный удар…