Ариадна Борисова - С праздником! Валентинов день (сборник)

Продавец снисходительно сообщил:

– У нас недавно приблизительно за столько же приобрели одностенку и ряж, тоже из конского волоса. Но пользоваться ими владельцы, скорее всего, не будут. Редкость музейного уровня, а мастер вообще уникум. Сомнительно, что где-то ещё сохранилось старинное искусство вязания таких сетей.

– Кто ж этот мастер?

– Посредник сказал, что вяжет их его дядя. Без работы, говорит, в деревне остался, вот и начал вязать от скуки. Ну, и деньги, конечно, а нам – реклама.

– Где, интересно, он столько волос-то берёт?

– С какого-то питерского конного завода вроде бы присылают.

Ошеломлённый нечаянным открытием Денисова лукавства, брёл мастер-уникум по краю тротуара в стороне от быстроногих толп и не замечал, что подметает полой куртки фары припаркованных машин. С питерского конного завода, значит, хм-м… То-то волос был чистый, мытый, свёрнутый отдельными прядками… Василий Игнатьевич думал о шалопае, который заплатил ему огромную сумму из своего кармана. Ломал голову, как сказать обманщику, что он разоблачён, и прикидывал, у кого в своей деревне и соседних можно купить волосяное сырьё. Хорошо было бы навязать на сторожевой работе снастей, сдать их в охотничье-рыбачий магазин без «посредника» и возвратить этому «посреднику» деньги, переплаченные сверх настоящей цены. Забыв о принятом перед собой обещании никого не осуждать, Василий Игнатьевич ругал племянника: «Эх, Дениска, Дениска, «Виагра» ты стоеросовая», – и не находил других слов.

До назначенного времени остался целый час. Скоро тот, кто отвечает за уличный рубильник, зажжёт фонари, и жёлтый электрический свет создаст иллюзию тепла. Пальцы студёного ветра забирались под приподнятый воротник, дёргали мёрзнущие уши. Не дождавшись сочувствия фонарей, продрогший Василий Игнатьевич зашёл погреться в аптеку. В кутерьме людей и вихрей она оказалась оазисом тёплого спокойствия. Вспомнив, что хотел купить тонкий резиновый жгут, всегда нужный в хозяйстве, Василий Игнатьевич склонился над стеклянным прилавком. Под стеклом были расставлены упаковки с лекарствами и отдельно – бело-синяя коробочка с наименованием «Виагра».

– Препарат выдаётся по рецепту, – сказала аптекарша, корпулентная дама в накрахмаленном до блеска колпаке.

Погружаясь в жгучий стыд, Василий Игнатьевич вобрал голову в плечи и повернулся было к двери, но дама вдруг заговорщицки прошептала:

– Мужчина! Возьмите.

– Спасибо. – Он покорно взял высунутую в окошко картонную пачку и отсчитал деньги, которых ему полтора месяца хватало бы на хлеб. Стеснительным людям всегда трудно отказаться от ловко предложенной покупки.

– На здоровье. – Аптекарша кивнула с доброжелательным значением.

Фонари отодвинули сгущённый сумрак. По городу шли и шли юные люди, озарённые улыбками и сердцами, парящими на нитках. Людям было тепло. Несмотря на вьюжный ветер, они ели мороженое и смеялись. Василий Игнатьевич быстро выкинул коробочку с «Виагрой» в урну, взглянул на часы и побежал к торговому центру.

Долго-долго стоял он на нижней ступени лестницы. Покупатели так и сновали за голубым стеклом первого этажа. Хороший навар будет у Дениса. Продавщиц не было видно, лишь раз мельком Василий Игнатьевич видел чью-то фигуру в бело-розовой форме. Может, и не Любу. Он всё равно слышал её смех. Любин смех звучал в его ушах и продолжал неоконченную улыбку Адели.

А ещё откуда-то издалека, наверное, из парка доносилась прерывистая дробь дятла. В феврале дятлы всегда сильнее стучат. «Зовут весну», – говорил дед Володар. В марте прилетят вороны, в апреле – орлы, за ними – гуси. Лебеди и утки…

Василий Игнатьевич очнулся: в нагрудном кармане зазвенел телефон.

– Ты где гуляешь?! – закричал в телефоне Денис. – Я у аптеки десять минут торчу!

И вдруг что-то случилось. В голове у Василия Игнатьевича произошла какая-то встряска, какой-то маленький взрыв, и в уши ворвался лихой свист февральского ветра. Дышать сразу стало легко.

– Погоди, Денис, – заторопился Василий Игнатьевич, – я тут… понимаешь, к одному человеку иду, мне очень надо важную вещь ему сказать. Не жди меня, потом сам на такси приеду, – и отключил телефон.

Он пошёл. Взошёл по ступеням с чувством, что безрассудный порыв ни при чём, что своё действие он давно и основательно продумал, – это же хорошо, когда человек может греть кого-то и греться сам, чтоб никому не было холодно. И пусть женщины в деревне осуждают малахольного Тихонького, сколько их душе угодно. Кто они ему такие?..

Зима была уже фактически на излёте. Выглянувшее наконец солнце заливало ярким светом грязно-белый, изрядно потоптанный снег, уже исчерченный на припёках тонкими, похожими на японский узор, ручейками. Все ветки деревьев моментально облепили исхудавшие взъерошенные воробьи и истошно загомонили, зачирикали, веря мимолётной улыбке ещё не проснувшейся весны.

И вслед за ними, несмотря на доводы разума и жизненный опыт, подсказывающий, что верить в это краткое потепление нельзя, сердце тоже оттаивало и вспыхивало сумасшедшей надеждой на какое-то необыкновенное счастье. Его ожидание сверкало в глазах девушек, чьи юбки, несмотря на капризы погоды и довольно ощутимый морозец, как-то вдруг укоротились, в нарочито мимолётных взглядах молодых людей и неуклюжих шуточках, только намекающих на флирт; даже завзятые домохозяйки, кажется, не замечающие ничего среди своей повседневной рутины, заметно оживились. Голоса их зазвучали чуть громче, щеки порозовели, а на лицах появилось то самое выражение нетерпеливого ожидания…

Идя против основного потока людей, Света улавливала искорки этого настроения, отчего даже толпа не казалась такой враждебной, как обычно.

– Встретимся завтра, целую, моя зайка, – услышала девушка голос молодого человека, говорящего с кем-то по телефону.

«Зайка, надо же», – хмыкнула Света. И сердце вдруг кольнуло. Конечно, звучит по-дурацки, но, наверное, не в этом дело. Дело в нежности, которую передают пусть даже такими глупыми словами. И в том, что завтра, четырнадцатого февраля, в так и не до конца признанный, но дружно отмечаемый молодёжью праздник всех влюблённых, двое встретятся где-то, обменяются наивными и смешными подарочками и будут держаться за руки, смотреть друг другу в глаза, прижиматься друг к другу, нежась в тепле и любви, ощущении счастья.

Так будет у того парня с телефоном и наверняка вот у той парочки… да у всех, но только не у неё!

Радостное настроение вдруг погасло, словно чьи-то пальцы небрежно раздавили крохотный огонёк свечи. Света опустила подбородок в воротник пуховика и быстро зашагала к дому.