Вячеслав Малежик - Герой того еще времени

– Ну, рассказывай, как живешь, где учишься? – начал беседу Геша, обратившись к Нателле.

– В Стали и сплавов учусь, на втором курсе.

– Отличница поди?

– Какой там… Сейчас хвост надо сдать за прошлую сессию.

– Не беда, сдашь, а сюда как попала?

– А кавалер пригласил, Игорь… Помните, он меня к вашему столику подвел.

– И чего, нравится кавалер-то?

– Да нет. Он уж не знает, чем меня завлечь. Вот притащил на модную вечеринку. Сюда все хотят попасть, я и согласилась.

Нателла замолчала и зачем-то начала поправлять волосы.

«Как же она похожа на Сеньку… Прическа другая, а так… Даже глазами часто-часто моргает, что ее делает такой беззащитной… И чуть заметные волосинки над верхней губой, как у Сеньки. Ну да, они же грузинской крови.

И роман у мамы, как и у дочки, был с мужчиной значительно старше ее. Сенька говорила, что даже не роман, а одна единственная встреча, по которой Нателла сверяет все свои чувства. От той встречи у нее остался лишь клочок бумаги, на котором какие-то сумбурные слова от исчезнувшего (а может, сбежавшего) возлюбленного. Но она его помнит и любит. Странные все же существа женщины…» – размышлял Вольнов.

Геша улыбнулся, вспомнив, как прокомментировал Сеньке эту историю, сравнив маминого героя с Остапом Бендером и его расставанием с мадам Грицацуевой, когда тот подписал прощальную записку – твой Суслик.

– Нателл, а какую музыку ты любишь?

– Так, чтоб до обморока, никакую, а так… ну, наверное, на меня воздействует весь комплекс ощущений: мелодия, слова, голос и внешность исполнителя. Вот ваша внешность мне импонирует, потом споете, и я вам все расскажу.

– Это ты что, со мной заигрываешь? – лукаво спросил Геша.

– Что вы? Обычно со мной заигрывают, а я мужчинам говорю всегда, подчеркиваю – всегда, правду. Вот вы мне явно нравитесь, вы необычно выглядите, в вас читается мужчина и, наверное, вы талантливы. Кстати, а что вы будете петь?

– Знаешь, я пишу песни и вчера специально для сегодняшнего сейшена придумал новую… С утра весь день учил, надеюсь, что не заблужусь в словах.

– Любопытно… Почему-то вспомнилась история любви Гёте, пожилого Гёте и юной девочки, вроде Гретхен.

– Солнце, не про нас ли ваши дерзкие мысли?

– Виктор… – начала Нателла, пытаясь вспомнить отчество.

– Виктор, Виктор!

– Так вот, Виктор, девушка, тем более такая, как я, имеет право говорить глупости и не отвечать за них.

– О как… Стало быть, ты, проходя мимо, разбила мне сердце и даже не замела осколки?

– Да, Виктор, в вас живет поэт… Замести осколки сердца!

– Ну я же профессиональный журналист, и писать – моя работа.

На сцену вышли ребята из первой заявленной группы. «Верная рука» состояла из четырех музыкантов. Классический состав: три гитары и ударные. Ребята подстроились, опробовав гитары и микрофон. Причем у «Верной руки» был самодельный (на базе магнитофонной приставки «Нота») ревербератор [22]. Реверб был настроен на максимальную задержку, и голоса ухали и летали по всему помещению кафе.

Зрители заняли свои места. Воробьев и Малежик вернулись к столику, где их ждали Геша и Нателла. Подоспел официант и принес кофе, коньяк и бутерброды. Геша расплатился с официантом, а ребята съели бутерброды и выпили коньяк, как голодные собаки – проглотив все разом.

«Верная рука» приготовилась к своему сету, и вот уже барабанщик задает темп первой песни. Самодеятельность, которую не спасла никакая реверберация; самодеятельность, которая вслепую прокладывала себе путь в дебрях неизвестного в стране биг-бита. Геше было скучно до оскомины в зубах. Он развлекал себя, устроив с Нателлой игру глазами. Ему льстило, что красивая девочка отдает ему предпочтение, не замечая симпатичных молодых парней из «Ребят».

«Да, с годами музыканты научились играть поп-рок», – отметил про себя Геша, дослушав последнюю песню программы «Верной руки».

– Ну как вам русскоязычная группа по сравнению с «Битлз»? – спросил Малежик Гешу.

– Знаешь, Слава, ты говоришь крамолу, и в Средние века гореть бы тебе на костре инквизиции.

– Да, слабо это, – вступил в разговор Воробьев. – Вот сейчас «Скифы» сыграют, Леня споет, тогда и делайте выводы.

– Мальчики, угостите даму кофеем и еще чего-нибудь сладенького, – капризно надув губки, проворковала Нателла.

Геша встал и пошел к соседнему столику, где официант задержался у очередных клиентов. А тем временем на сцену вышли «Скифы». Даже внешним видом они сильно отличались от предыдущего коллектива. Дюжиков в клетчатой рубахе носил светлые, как солома, длинные волосы и имел вид этакого сказочного Леля. Валов, как потом выяснилось, надел на себя сшитую из кошачьих шкур поддевку, которая имела вид жилетки. На лице у него была борода, никак не окультуренная и придававшая всему облику гитариста вид народовольца. Невысокий, чем-то похожий на Сергея Есенина, Слава Донцов расставлял под себя ударные. Четвертый участник группы басист Виктор Дегтярев был одет в какой-то белый, на пару размеров больше, чем нужно, китель морского офицера. Басисты обычно отличаются флегматичностью… Так вот Виктору этой флегмы добавляли очки.

Ребята подстроили гитары и взяли вместе соль-мажорный аккорд. Звучание обнадежило… А за роялем колдовал Леонид Бергер – парень с испанской бородкой, и, судя по тому, как он обращался с инструментом, в нем чувствовалась профессиональная выучка.

Геша, конечно, слышал и «Скифов», и Бергера, и они в те годы, куда он так чертовски неожиданно попал, производили впечатление. Но хотелось услышать их, будучи обогащенным, а может, отягощенным опытом и грузом лет. А еще ему хотелось удивить их – музыкантов, друзей из своего такого далекого прошлого. Он понимал, что песни, которые он споет на русском языке, будут более зрелыми, более мастеровитыми. А главное, он сыграет рок-н-ролл и споет без группы, с одной гитарой.

Бергер ушел со сцены, и «Скифы» сыграли что-то из «The Ventures» [23], затем «Michigan Avenue» [24]… Было близко к оригиналу и довольно лихо. В Дюжикове явно чувствовалась харизма, и аплодисменты были наградой музыкантам.

Потом «Скифы» сыграли и спели валовскую «Осень» и инструментальную версию битловской «I feel fine» [25]. Революционно для того времени звучала игра в две соло-гитары, когда Валов переставал аккомпанировать и начинал играть в интервал с дюжиковским контрапунктом. Валов прокричал «Sgt. Pepper’s Lonely Heart’s Club Band» [26], и после аплодисментов пригласил на сцену Бергера.

Леня как-то угловато поднялся к ребятам и сел за рояль. Как бы раздумывая, начал наигрывать, бережно нажимая на клавиши… Он сделал замедление и через паузу запел по-английски… Это была «Джорджия» Рэя Чарльза, и для московской сцены это было откровение. Зрители, они же музыканты молодого московского андеграунда, захлебнулись от восторга. Потом были Сэм Кук и Вильсон Пиккет, Чеслав Немен и снова Рэй Чарльз. Несильный, но очень умело используемый голос Бергера царствовал, обрамленный игрой «Скифов». Бергер и «Скифы» задали уровень, и Геше стало тревожно. Но он хотел этого, хотел и получил.