Вячеслав Малежик - Портреты и прочие художества
- Название:Портреты и прочие художества
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Аргументы недели»5ef7d60f-c103-11e5-82e2-0cc47a5453d6
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-905667-18-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Малежик - Портреты и прочие художества краткое содержание
Во второй книге Вячеслава Малежика основной акцент сделан на прозу. Есть в ней стихи и тексты песен, написанные после выхода первой книги «Понять, простить, принять…».
Автор неизмененно открыт, всегда распахнут. И в прозе его, в откровенных и тонких рассказах, проявилось редкое умение щедро любить мир и людей, сохраняя юношескую романтику, высокую ноту тепла, широты, светлой нежности и трепетной надежды. Поэт Александр Смогул назвал Вячеслава Малежика высоким лирическим голосом России. А теперь он еще умный и тонкий прозаик.
Портреты и прочие художества - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Первые концерты… А пели мы их по три в день и еще ночью после застолья до утра. И вдруг понимаешь, что в твоем репертуаре настоящее, а что есть халтура… Песни, которые в СССР воспринимались как агитка, перед солдатами, которые часто после концерта шли в бой, преображались в Песню с большой буквы. Это, например, касалось «Песни о Родине» С. Туликова. И как тяжело было смотреть в глаза парней, которые должны были после концерта идти на операцию в Пандшерское ущелье. Ты поешь: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди». Поешь и вглядываешься, кого же не пощадит смерть? Думаю, что ребята об этом не заморачивались, хотя…
Попробую, не систематизируя свои впечатления, рассказать, что помнится. Прочитав эти записи, может быть, вы поймете, почему я согласился со своим старшим коллегой И. Кобзоном, что после Афгана с тебя сдирается многолетняя короста нашей «мирной» жизни и почему в твою душу возвращаются понятия «патриотизм, дружба, любовь» в исконном значении этих слов.
I
Мы на вертолете с ансамблем и сопровождающими нас военными возвращались в Кабул, сели на аэродром афганского городка Газни. Нужно сказать, что все аэродромы в Афганистане, во всяком случае, те, что я видел, располагались в ущельях. Вокруг аэродрома в засаде были наши солдаты, чтобы душманы не могли близко подойти к нашим боевым машинам. Техника посадки и взлета самолетов была такова, что самолет и вертолет, взлетая, крутились вокруг аэродрома, не покидая пространства, безопасность которого обеспечивали наши солдаты. И только набрав высоту порядка 5000 метров, высоту, на которой «стингеры» (переносные ракетные установки) уже не могли их достать, самолеты летели выполнять свои задания. Поэтому взлет происходил очень долго, зато посадка!!! Это песня! Знаете, когда летишь на гражданском самолете, то любое изменение режима работы двигателя воспринимается с тревогой. Здесь же, летчик бросает машину в пике, кишки и все внутренности взлетают в организме куда-то к горлу (я думаю, что состояние похоже на невесомость в космосе), и ничего. Понимаешь, что это для твоей же безопасности.
Вернусь в Газни. Мы вышли из вертолета, и у трапа нас встретили два солдатика. Они не произнесли ни слова. Просто смотрели на нас, ребят, которые прилетели из Союза. Из Союза, где остались все близкие, где другая жизнь, где Родина. У нас не было запланировано там никаких выступлений. Я вернулся в салон вертолета, взял гитару и мы начали петь. Потом начались анекдоты, потом подтянулись другие участники ансамбля. Подтянулись к месту импровизированного концерта еще солдаты. Я вернулся в вертолет. Вдруг началась стрельба…
– Интересно, это от восторга стреляют или хотят нас попугать, чтобы мы не задерживались в Газни? – пошутил я.
– Быстро улетаем, а то нас подобьют, – был вердикт командира вертушки.
Ребята мигом вернулись, и мы взлетели.
– Да, хорошей мишенью мы были вместе с вами и с вашим концертом, – подвел итог нашей общественной работы руководитель поездки.
Мы вернулись в Кабул, и последний концерт был у нас в этот день в авторемонтном полку. Концерт закончился, и встал вопрос, где ночевать… В гостинице, до которой нужно успеть доехать до комендантского часа, или в полку? Если бы знать, какие опасности таит езда в преддверии времени часа Х, даже в сопровождении БТР и нескольких автоматчиков, ответ был бы однозначным в пользу ночевки в полку. Но мы были еще нестреляными, боязнь показаться перетрусившими тоже мешала принять правильное решение. И мы поехали в Кабул.
У нас проводником, или сопровождающим, был капитан с Западной Украины. Ему до дембеля оставалось 10 дней, и он очень боялся (и не стеснялся об этом говорить), что в эти последние дни его подстрелят. Юра, так его звали, вошел в наш пазик и сразу лег на пол, обрадовав нас фразой, что сегодня мы попадем в передрягу. Наш худрук сел впереди, и его забаррикадировали басовой колонкой. Я сидел у прохода рядом с нашим конферансье Мишей Ереминым. Все затихли… И в этой зловещей тишине наша колонна тронулась в путь. Я обратил внимание, что мой сосед интуитивно пытается вписаться в проекцию латунной перегородки, на которой крепятся стекла в автобусе. Я хотел пошутить над Мишей, но поймал себя на том, что пытаюсь хэбэшную панамку покрепче натянуть себе на голову.
Прошло минут пять томительного ожидания, а потом началось… Мы услышали звук автоматной очереди и увидели трассу пуль, которые прошли перед носом автобуса. Солдаты, сопровождающие нас, выбив окна, открыли ответный огонь. Кто-то скомандовал: «Ложись!» Мы повалились в проход автобуса, где уже лежал наш капитан. Колонна двигалась со скоростью 20 километров в час, наверное, из соображений безопасности. Водитель наш, который продолжал сидеть за рулем и вести автобус, включил (по ошибке или от волнения) освещение в салоне и никак не мог его отключить. Самое интересное, страх сразу не накрыл, и все воспринималось как кино.
Отлично помню, как мы с Виктором Аникиенко накрыли собой Ирину Шачневу и как я спрашивал у нее, не дует ли ей снизу. Березин, которого зажала басовая колонка, не мог упасть к нам на дно автобуса. Серега проклинал бас, басиста и рок-н-ролл и говорил, как хорошо ездить на гастроли с певицей, поющей под рояль. Наверное, ответный огонь из нашего автобуса не дал возможности душманам вести прицельную стрельбу. Мы уцелели…
Утром в нашем автобусе мы нашли всего пару пулевых отверстий, а ночью, когда страх догнал, спасались от него водочкой. И уже никто не думал, сколько можно выручить на бутылку. Вопрос стоял так – жить или…
II
Или… Вариантов было много, и ни один не устраивал. Мы спели порядка восьми концертов в госпиталях. В госпиталях, где висят памятки «Осторожно! Холера», «Гепатит» и т. п. На концерт приходили как зацепившие какую-то заразу, так и легко– и тяжелораненые. Один раз в простыне принесли бойца, который потерял обе ноги. Его глаза кричали, как глаза пойманной птицы. Я этот взгляд никогда не забуду. А нам нужно было петь, и мы пели. Думаю, что пели, корректируя репертуар. Становились ли мы сильнее? Не знаю. Но то, что начали объемнее понимать жизнь, – да.
Попав в передрягу, возвращаясь из авторемонтного полка, мы почувствовали себя понюхавшими пороха солдатами. Гордились, что никто из артистов, побывавших до нас в Афгане, не рассказывал ни о чем подобном. Мы гордились собой, хотя гордиться было, собственно, нечем. У нас появилось ощущение, что мы попали на войну и мы с большей остротой воспринимали истории из уст ребят, которые ходили на боевые операции и которые теряли своих товарищей.
Меня поразили две истории, услышанные во время наших застолий. Первая даже не об «интернационализме», а просто о человеческих ценностях, которые вдруг обретают на войне какой-то новый смысл. Рассказ был о парнях, что после боя вернулись за телами двух своих товарищей, оставшихся лежать на ничейной территории. Вернулись, понимая, что рискуют своей жизнью. Вернулись, чтобы душманы не надругались над телами. Они их вытащили, но не досчитались еще двоих. Причем в составе этой группы были и русские, и латыши, и армяне, и казахи. Вот так…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: