Вячеслав Малежик - Портреты и прочие художества

Старая формула, что мужчина – главнокомандующий в семье, не стареет, хотя у этой формулы – куча нюансов. Начнем с того, что жизнь под пятой – не самый худший метод существования… И вот я уже слышу гул протестующего мужского коллектива. Конечно, здорово рулить, конечно, здорово решать судьбы мира, но, Боже мой, как трудоемко и как морально тяжело. Ты берешь на себя ответственность, что решишь проблему, а потом тебя же еще и пилят за то, что что-то не так. А так, сидишь под каблуком, защищенный этим самым каблуком от всех житейских бурь, и не загружаешь себя мыслями о том, что они думают и как собираются выползать из ситуации, которая с точки зрения мироздания не стоит и выеденного яйца. И никто-то тебя не достает, что проблема не решается, и никто-то тебя не ругает, что надо что-то придумать и не сидеть сложа руки. Правда, надо иметь определенную силу воли, чтобы доказать, что ты ни на что не годен.

А что таких не любят женщины, так это брехня. Во-первых, статистически их, женщин, больше, а во-вторых, они, то есть женщины, надеются, что они, именно они, сумеют перевоспитать эту «размазню», и под их влиянием… И тут им надо чуть-чуть подыграть… И женщины, уверенные в себе и своем предназначении, расколятся, но попытаются сделать из тебя «настоящего мужчину». А тебе останется только делать те телодвижения, которых от тебя ждут. И ты славно плывешь по течению, а твоя «избранница» успешно тебя прикрывает на всяких водоворотах и перекатах жизни. Самое смешное, что она же тебя и защищает, пытаясь убедить окружающих в том, что ты не пустоцвет и не трутень, скорее самец-производитель и защитник.

И вот уже наступили пожилые годы, а ты все еще не пробовал совершить даже учебный полет, покинув родное гнездо. Самка-женщина успешно заменила самку-мать, и ты неспешно открываешь рот, куда тебе приносят пищу. И ты еще брезгливо морщишься, что сегодня что-то не очень вкусно. А она извиняется и обещает исправиться. Она, та, которая могла бы тебя послать куда подальше и свить себе гнездо с другой, более достойной птицей, она, твоя любимая, грозится принести что-нибудь повкусней и спрашивает, не дует ли и не заливает ли дождь под каблук.

И вот уже зрелость… Да, какая там зрелость? Старость… И ты обижаешься, что дети не выполняют, по отношению к тебе свой сыновний долг. И опять можно заявить, что жучки-паучки не столь аппетитны, а НТВ не всю матку-правду режет о жизни соседнего гнезда. И вот уже дети в лепешку разбиваются, реставрируя твой любимый, но чуточку стоптавшийся каблук, под которым ты так комфортно устроился.

– Ты знаешь, папа, почему-то такие набойки на каблуки, которые были в ваше время, не выпускают. Что делать?

– А ты по заграницам пошустрил?

– Да, нет, дорогой, пра-пра-пра…

– А ты пошустри, не ленись. Мы в ваше время…

И идет неспешная подкаблучная жизнь, и, не покладая рук, пашут те, кто эту жизнь делает такой комфортной и непыльной. И гордятся эти умники, что они не под каблуком, и падают от усталости, взваливая на себя «ответственности» всего мира и становясь «заложниками своей совести» и неправильно понятого ими смысла жизни.

И все вокруг удивляются, как можно вот так всю жизнь прожить и ни разу не принять ни одного решения?! Да я б на его месте…

А ты был на его месте? Может, оказавшись на его месте, ты бы не делал таких широковещательных заявлений? И, может быть, тогда бы ты организовал конкурс на лучшего подкаблучника планеты? Кого бы назвали победителем? Да того, у кого морда самая гладкая и довольная, и не сверялся бы ты с мнением его жены, потому что она все равно бы сказала, что мой-то – самый большой УРОД.

Раздумывая над первой фразой своего повествования, вспомнил слово «житница». Когда слышишь его, на ум приходит Кубань с ее обильными урожаями сельскохозяйственной продукции, с ее «кубанскими казаками» и красивым талантливым народом. Но в последнее время произошла определенная переформатизация жизни, и все чаще отдаешь себе отчет, что качество нашей жизни зависит отнюдь не от того, сколько мы продадим за границу хлеба и пеньки, а от того, сколько стоит баррель нефти и почем на рынке (далее называется единица измерения газа) голубое топливо. И пусть все твердят, что мы однобоко развиваемся, что, дескать, не сильны мы в выпуске высокотехнологичной продукции. Пусть…

Газ, нефть, алюминий, в общем, сырье, позволили нам, я имею в виду страну, выстоять. Знаете, мы вынырнули, перехватили дыхание, чуть отдохнули и можем снова нырнуть, чтобы попробовать отремонтировать корабль под названием «Россия».

Я уже слышу крики оппонентов (если, конечно, они станут читать эту книжку), но эти крики будут уже после ее выхода в свет, а пока я могу спокойно, без атмосферы телевизионных ток-шоу, когда все кричат одновременно, продолжить свои дилетантские рассуждения.

Так вот, «житницей» нашей, по моему разумению, стали севера. Севера, где добывается львиная доля газа и нефти; севера, где быт и жизненные условия значительно улучшились, и, благодаря «мудрой и дальновидной политике» (как определение?) генералитета, многие города стали не только привлекательными для жизни, но и своего рода «мекками» культурной и спортивной жизни.

Я не называю имен, дабы меня не обвинили в желании выслужиться, а с другой стороны, мои взаимоотношения с начальством давно устаканились, и ни мне, ни им не нужно лишних реверансов.

Написал «устаканились», и вдруг открылся смысл этого слова. Да, выпивали и пели в неформальной обстановке, иногда эти посиделки превращались в концерт, иногда в клуб любителей футбола. Мои известность и возраст были определенным гарантом уважения ко мне. А кроме того, те ребята, те молодые генералы газовых скважин, рулили газовыми, а не денежными потоками, и поэтому, зная, что такое «профессия», с должным вниманием и пиететом относились к моему нефонограммному пению, порой по-детски радуясь, что сегодняшняя вечеринка вылилась в неожиданный концерт, который не имел и не будет иметь аналогов.

Да, наверное, я могу себя назвать этаким «коррумпированным» артистом, который летал на Север Тюменской области чаще, чем мой среднестатистический коллега. Мне не стыдно, я ни разу не схалтурил и готов отчитаться перед собой (про небеса говорить не буду) за каждый свой приезд.

Первая поездка в те края была с ансамблем «Пламя». Мы прилетели в Сургут в 1984 году в июне. Сургут был всесоюзной комсомольской стройкой, и поэтому, чтобы поднять трудовой дух молодых ребят, строивших этот впоследствии один из центров нашей энергетики, мы должны были дать за три дня тринадцать концертов в городе. Мы практически из аэропорта поехали в концертный зал, и пять раз в этот день поднимали занавес к началу очередного концерта.