Татьяна Осипцова - Сметенные ураганом

Раскатистый голос хозяина дачи прогудел совсем рядом:

– Жаль, что Степан Тихонович не приехал. Но завтра он будет обязательно. Может, переночуете у нас, Юрий Алексеевич? Места хватит.

– Благодарю, Павел Петрович. У меня дача недалеко, там переночую, – ответил низкий бархатный баритон.

– Но на обед вы останетесь? А еще лучше – на ужин. Обещаю вкуснейшие шашлыки. У нас сегодня весело, молодежь обязательно танцы затеет. – Мишин отец подвел гостя к ребятам. – Вот она, наша смена… С Михаилом, моим сынком, вы уже знакомы? Манечку вам представлять не надо… А это Светик-семицветик, Манина подружка, друг этого дома и яркое украшение любой компании. Она и попеть, и потанцевать мастерица – молодец девчонка! Светочка, знакомься, это Юрий Алексеевич Шереметьев.

Света подала руку и кивнула, сосредоточив взгляд на холеных усах, в глаза нахалу смотреть не хотелось. Неожиданно Шереметьев склонился и поцеловал протянутую руку. Света вздрогнула, по спине отчего-то пробежали мурашки.

– Очень приятно. – Он выпрямился и все-таки поймал ее взгляд. Затем обернулся к хозяину. – Спасибо за приглашение, Павел Петрович, я с радостью его принимаю. Давно не проводил время среди молодежи.

Улицкий отошел, а гость оглядел примолкшую троицу.

– Ну, что интересненького расскажете?

– В кустах сирени живет настоящий ежик, хотите посмотреть? – брякнула Маня.

Это прозвучало так по-детски, что Светка чуть не покрутила пальцем у виска.

– Хочу, – улыбнулся Шереметьев, показывая ряд крупных белых зубов. – Всю жизнь мечтал увидеть живого ежа.

Он подхватил Маню под руку, и та повлекла его в сторону зарослей сирени.

– Аура, – прошипела тихонько Светка.

Миша мельком взглянул на нее и покачал головой.

– Ну, надо же как-то развлекать гостя. Неудобно бросать человека в незнакомой компании.

Уцепившись за Мишин локоть, Света нарочно шла нога за ногу, стараясь подальше отстать от парочки, разыскивающей гипотетического ежа.

– Миш, ты ничего не хочешь мне сказать? – начала она, глядя на него влюбленными глазами.

– Да, Света, я должен кое-что тебе сказать, но не сейчас…

– А когда? Мы же сейчас одни. Скажи, Мишенька…

– Потом, после обеда. Встретимся в саду, у фонтанчика за беседкой.

– Хорошо, договорились, – обрадовалась Света. – И там ты все мне скажешь?

– Да, – кивнул Михаил, отводя взгляд. – Смотри, они и правда что-то нашли.

– Миша, Света, идите сюда! – звала своим слабеньким голоском Манюня из кустов.

Шереметьев присел на корточки и тыкал прутиком в колючий комок, чтобы заставить ежика раскрыться и показать мордочку. Это ему не удавалось.

Из беседки послышались звуки гитары. Оставив в покое ежа, все двинулись туда.

Будущие офицеры пели песню из «Белорусского вокзала»: «А значит, нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим…»

Миша с Маней присели на скамейку и подхватили. Шереметьев и Света остались у входа.

Хорошая песня. Сколько раз Светка фильм смотрела – всегда мороз по коже. Но сегодня она предпочла бы услышать что-нибудь повеселее. Ведь не девятое мая, в конце-то концов! Вот кончат петь, и она затянет «Арлекино» или «Миллион алых роз»… Говорят, у нее не хуже Пугачевой получается.

Отложив гитару, Слава встал и переглянулся с товарищами.

– Говорить?

– Говори.

– Ребята! Вернее, девушки! Мы должны сообщить вам, что подали заявление, чтобы нас отправили исполнять интернациональный долг. Мы, все шестеро, подписались под этим заявлением. И поэтому, как только закончим училище…

Света еще не переключилась с выбора песни и не сразу сообразила, отчего замерли лица у девушек, а в глазах у Мани стоят слезы гордости и восторга.

– … Это я предложил. Вы знаете, у меня отец погиб там в 80-м. Я давно знал, что буду туда проситься, а ребята решили со мной.

«Так ведь отец Славки и Мани в Афганистане погиб, – дошло, наконец, до Светки. – Это он в Афган попросился? Сам? Идиот! Да еще ребят за собой тащит…»

– Дурацкий поступок, – пробормотал Шереметьев себе под нос, однако его услышали.

– Что?.. – нахмурился Ганелин.

Вслед за ним все уставились на незнакомца.

– Это Юрий Алексеевич Шереметьев, гость моего отца, – поторопился объяснить друзьям Миша. – Юрий Алексеевич, вы хотели что-то сказать?

Шереметьев помедлил, обвел взглядом компанию и остановился на дальнем родственнике.

– Я хотел сказать, Вячеслав, что только юность способна на проявления такого бессмысленного героизма, – начал он. – Насколько мне известно, ваш отец не шел в Афган добровольцем, в соответствии с присягой он отправился туда, куда его послали. Ну а вы-то зачем сами в пекло лезете? Слава штурмовавших дворец Амина покоя не дает?.. Так к вашему сведению, каждый десятый из них погиб, а остальные получили ранения разной степени тяжести. За без малого восемь лет войны мы потеряли погибшими почти четырнадцать тысяч человек, раненые исчисляются десятками тысяч. Как вам такая статистика?.. Вы мечтаете стать инвалидами или попасть на тот свет поскорее?..

– Откуда вам это известно? – сведя черные брови к переносице, подозрительно поинтересовался Кирилл.

– Я слушаю радио, – снисходительно ответил Шереметьев, доставая сигарету из пачки.

Закурив, он небрежно прислонился к столбику у входа беседки и, слегка скривив рот в усмешке, взирал на молодежь.

– По радио такого не говорили, – покачал головой Кирилл. – Вы слушаете вражеские голоса?

– Ну, для кого-то вражеские, а кто-то называет это голосом свободы и демократии. Кажется, в нашей стране тоже началась эра демократии и свободы слова, или я не прав?

– Вы – не патриот своей родины! – возмутился Кирилл.

– Да вы просто трус! – сжал кулаки Слава. – Небось, и в армии не служили!

Шереметьев оставался невозмутимым. Казалось, оскорбления его ничуть не задели.

– Я провел два года в стенах закрытого военного учебного заведения, мне это зачлось вместо службы в Вооруженных силах. А что до патриотизма, – Юрий хмыкнул и процитировал: – «Если завтра война, если завтра в поход…» Я буду воевать, но только за свою страну, а не за мусульманских дикарей, которые не могут поделить плантации мака.

– Афганский народ попросил ввести войска, и мы обязаны исполнить…

– …Свой интернациональный долг? – закончил за Кирилла Шереметьев. – Как же вам головы задурили! Вы слишком молоды и не понимали ничего, когда вся эта заваруха начиналась. Так я вам объясню. Как раз восемь лет назад в Афганистане свершилась Апрельская революция. К власти пришли прогрессивные и, с нашей точки зрения, просоветски настроенные силы, которые тут же принялись проводить радикальные реформы, в том числе секуляризацию – то есть духовные законы в мусульманской стране решили заменить светскими. Долой шариат, дамы могут снять чадру и так далее… Они мечтали своих горных дикарей приобщить к порядкам цивилизованного общества. Вроде бы даже на многоженство покушались, как товарищ Сухов: каждой женщине обещали персонального мужа. – Он саркастически усмехнулся и продолжил после небольшой паузы: – Практически одновременно с Апрельской революцией случилась революция в Иране, подготовленная исламскими фундаменталистами. Она была удачной, оппозиции в Иране не возникло. В Афганистане же, напротив, исламская оппозиция вооружила моджахедов, и началась гражданская война.