Татьяна Осипцова - Сметенные ураганом

– Мы вернемся героями, – вновь воодушевился Славка.

Маня переводила восторженный взгляд с брата на Мишу. А Свете хотелось крикнуть: «Идиоты! Придурки! В детстве в войнушку не наигрались? Пострелять охота? Так ведь и с другой стороны стрелять будут… Вернуться героями, – а если в цинковых гробах? У мамы на работе сотрудница поседела за один день – гроб запаян, даже не взглянуть в последний раз на сыночка… Или парень один из нашего двора – тоже, говорят, оттуда вернулся. Весь в шрамах, не узнать! Пьет беспробудно, а напьется – бросается на всех подряд, не сладить с ним, и все кричит: „Духи, духи!" … Мишенька, а ты-то что? Вроде все понимаешь, а туда же? Нет, я уговорю тебя, и ты останешься».

Девчонки повисли на своих парнях, глаза на мокром месте – конечно, каждая клялась, что будет ждать. Манюня, ухватив под руки брата и Мишу, лепетала, что отец мог бы гордиться своим сыном.

Одна Света молча стояла в стороне.

У нее явственно заурчало в животе. Скорей бы обед. Наверняка угостят не постным борщом, на столе будет сплошной дефицит, ведь работников обкома снабжают особо. В этом доме и в обычные дни к чаю подают ветчину, сыры двух-трех сортов и даже красную икру, а сегодня, может, и черной повезет полакомиться.

За столом Манюня, Миша, Слава и Света устроились рядом. Добровольцы не заикались об Афганистане, было понятно, что Мишины родители еще ничего не знают. Яна Витальевна выглядела спокойной и счастливой.

Славка изо всех сил старался угодить Светочке, но выглядело это смешно. Наполняя ее бокал, он умудрялся пролить вино на скатерть, то и дело вскакивал, неуклюже тянулся через стол за закусками, когда можно было попросить об этом соседа.

«Вот придурок! – насмехалась про себя Света. – И чего суетится? Поучился бы ухаживать у своего родственника, вон как красиво и непринужденно у него получается».

Света исподтишка наблюдала за Шереметьевым, который сидел рядом с хозяйкой. Конечно, он уже не молод, но красив. Не так, как Миша, по-другому. У Миши нос слегка вздернутый, а у этого… Медальный профиль, вспомнилось ей из какой-то книжки. Она не любила усатых, но вынуждена была признать, что Юрию Алексеевичу усы идут, придают еще одну интересную черточку и без того яркой внешности. Синие глаза и белоснежные ровные зубы. Голливудская улыбка! Наши мужчины редко так улыбаются. И держится он как-то по-особому, не как все. В его повадке чувствуется скрытая сила и уверенность в себе.

Несколько раз они встретились глазами, и Света поняла, что понравилась Шереметьеву. Еще бы! Ни одна девушка за этим столом не может сравниться с ней.

После обеда молодые гости собрались прогуляться к заливу. Именинник с ними не пошел, Светлана тоже отказалась, заявив, что хочет поваляться в гамаке. Но как только ребята покинули участок, вскочила и устремилась в глубь сада, к заросшей густой сиренью беседке. Огибая ее, она сорвала только что распустившийся клейкий листочек и поднесла к губам, с удовольствием вдыхая острый аромат.

Миша стоял, задумавшись, подставив ладонь под струю маленького фонтана-чаши.

– А вот и я, Мишенька!

Он обернулся. Свете показалось, что он выглядит виноватым.

«Раскаивается, что собрался с этими придурками в Афган, и не знает, что мне сказать», – сделала она вывод и, подойдя вплотную, взяла его за руку.

Он молчал и глядел как-то странно.

– Ерунду вы надумали, – заявила Света.

Миша неопределенно пожал плечами.

– Ты… ты это мне хотел сказать или что-то другое?

Он продолжал молчать.

«Стесняется. Тогда я сама скажу».

– Миша, я люблю тебя, – быстро, настойчиво заговорила Света, стискивая его руку. – И я не хочу, чтобы ты уезжал, тем более так далеко, туда, где стреляют.

Он будто вздрогнул от ее слов и тихо промолвил:

– Я обещал…

– Ну и что? Ты ведь тоже любишь меня? Если мы поженимся, тебе дадут отсрочку, ребята уедут, а потом… Можно же не ехать вслед за ними? Твой отец наверняка устроит тебе другое назначение. Миш, ну что ты молчишь? Если ты любишь меня, ты должен…

– Светочка, все не так, ты многое выдумала…

Что она выдумала? Идея с отсрочкой казалась ей очень хорошей. Она взглянула ему в глаза, ожидая увидеть в них радость, любовь, а увидела что-то, похожее на испуг и обреченность. Почему он смотрит так странно и молчит?.. В сердце ее закрался холодок. А вдруг?.. Нет, не может быть…

Миша молчал, и она решилась повторить:

– Мишенька, давай поскорее поженимся, ведь мы же любим друг друга!

Он едва заметно покачал головой:

– Светочка, я не признавался тебе в любви.

Да, вслух не признавался – но неужели…

– Ты хочешь сказать, что ни капельки не любишь меня?.. – выкрикнула она. – Пусть ты не говорил, но я ведь чувствовала, видела. Когда ты пел про «солнышко лесное» – этим солнышком была я! Когда катал нас с Манькой на лодке в парке. А помнишь, в прошлом году, мы пошли на Мраморное озеро, и я подвернула ногу – ты нес меня обратно на руках? И месяц назад, на танцах у вас в училище…

Света смотрела умоляющим взглядом, ожидая признания, что она для него особенная, не такая, как другие девушки, – любимая.

– Ты обещал сказать что-то важное, я думала, ты, наконец, признаешься мне в любви! Скажи, ведь ты любишь меня? Любишь? – настаивала она, теребя его за руку.

Прошло несколько секунд, он будто решался, говорить или нет.

– Светочка, ты самая красивая, самая яркая из всех девушек, которых я знаю. Ты такая энергичная, живая… Не девушка, а фейерверк. Ты мне очень нравишься…

– Ты любишь меня! – Она не спрашивала, а утверждала.

– Да, люблю, – признал Миша, опуская глаза. – Но это не та любовь, которой ты ждешь от меня.

Она услышала только, что он все-таки любит. Наконец-то!

– И когда мы поженимся?

Света потянулась обнять его, но Михаил отстранился.

– Я позвал тебя сказать, что женюсь на Мане. Я боялся, что для тебя это будет ударом, и решил – ты должна услышать это от меня.

Когда до Светы дошел смысл его слов, то показалось, будто солнечный майский день потемнел. Только что было светло, радостно, впереди была счастливая жизнь, и вдруг… Он сказал – Манюня? Да как же так?!

– Ты… – пролепетала она непослушными губами, – ты ведь только что сказал, что любишь меня?

– Тебя нельзя не любить. Ты такая… Ни один парень устоять не сможет.

– Тогда при чем тут Манюня, если ты меня любишь?

Она никак не могла понять, как можно любить ее и собираться жениться на Манюне. На Маньке Ганелиной, серой мышке, у которой ни лица, ни фигуры, да еще очки! Она представила подругу в подвенечном платье – курам на смех! Манька – замуж! Какая из нее жена?

– Светочка, мы с тобой слишком разные и никогда не станем похожими. А жизнь, она ведь длинная, и когда-то эта разница характеров превратится в пропасть, и ты возненавидишь меня за то, что я не такой как ты…