Станислав Хабаров - Формула красоты

– Больше баб не возьмём. А если возьмем, то настоящую леди.

– А Бидон – настоящая леди?

– Станет настоящей, вот поработает…

Она рассмеялась: дураки кубичные… настоящие леди совсем не работают.

Иногда она встречала Воронихина, и он спрашивал:

– Как вы там?

– Привыкаю, – осторожно отвечала она.

– Не тянет в отдел?

Она не знала, что сказать. Она давно не видела Аркадия. Одним приказом её отправили в КИС, а его в сборочный, и он тогда растерянно повторял:

– А что мне делать в цехе, станки мыть?

В ответ она только пожала плечами, хотя какие станки в сборочном?

Завод обедал раньше КБ. Они ходили обедать вместе: она, Валера Рунов вторая Фудзияма и Саша Нилин. А. Нилин – в просторечьии Анилин. Вид у него постоянно был взъерошенный, словно не волосы, перья росли у него на голове. В дни получек Нилин отчаянно мелькал, и она спрашивала:

– Нилин, ты что?

– А, – делал он безнадежное лицо, – работаешь, работаешь, а выпить не с кем.

Он был душа-человеком, с постоянной нехваткой денег и избытком коммуникабельности.

Они вставали в хвост очереди, а Нилин занимал стол, хотя заранее занимать столы строго воспрещалось. Когда как-то раз они подошли с подносами, Видонова увидела Аркадия, с которым Нилин вел для себя обычный, светский разговор:

– Аркадий, деньги есть? – чуть запинаясь, спрашивал он.

– Откуда? – улыбался Аркадий, – У меня идеи.

– Это ты брось. Если есть деньги и идей девать некуда, а их нет и у человека – одна идея: где достать деньги?

– Здравствуй, Видончик, – улыбнулся Аркадий, – дай я с тобою перед дорогой посижу.

Она давно не встречала Аркадия, но ежедневно с ним здоровалась, с его портретом в аллее передовиков.

– Куда, Аркадий?

– Ухожу, куда глаза глядят.

– А куда они глядят? Пойдем, я тебя провожу.

Они спустились к гардеробу.

– Ушла тематика, – поглядывал Аркадий на торопящийся поток спешащих пообедать и уже чинных отобедавших, – и появился шанс следом уйти. А то у нас здесь умник на умнике сидит, умники гайки крутят. Налицо переполнение.

– Уходишь. Жалко. Бросаешь меня?

– Айда со мной.

Как странно это. Она всегда считала КИС временным.

– Так как?

– Не знаю. Я подумаю.

– А знаешь, что читал нам тогда Иркин? – неожиданно спросил Аркадий.

Наверное, он хотел переменить разговор.

– Не знаю. Нет, – покачала она головой: мол, какая разница?

– Он нам тогда о Наполеоне читал.

Мелькали дни, не оставляя впечатлений, и только меняющийся город напоминал о том, что время шло. То был он сырым и скользким от запоздавшего дождя, то плавил каменным теплом кристаллы робкого снега, то всё – от крыш до булыжников – покрывала блестящая лаковая корка, то становился сухим и вновь его заливала вода.

Она уходила на работу и возвращалась домой при свете уличных фонарей.

Потом выпал обильный снег. Машины протирали в рыжем месиве снега черные полосы и отовсюду разносилось равномерное чавканье. Словно кто-то огромный и неопрятный громко ел, отправляя звуки в разные стороны. Поднимался туман и фонари, сверкавшие ярко вблизи, чуть-чуть виднелись в дали шоссе.

Теперь она часто видела СП. И он казался совсем иным и пару раз выручил их, когда других понесло вразнос, защитил, сказал:

– Спокойно работайте.

И прогнал всех мешающих, не обращая внимания на чины.

Потом пришла настоящая зима с непреходящими морозами. На стеклах цехов появились белые еловые лапы и скоропись арабских букв, а по ночам вся наружная стеклянная стенка сверкала переливами ледяных огней.

СП появлялся внезапно: утром, вечером. Уговорил их работать в предпраздничные дни и даже на Новый год. Последний раз она видела, как он сидел с испытателями, был весел, рассказал к месту анекдот, спросил.

– Успеем со вторым комплектом?

И бригадир ответил, вставая:

– Надо успеть.

Потом она как-то его не видела. Поговаривали, что он в больнице, ничего особенного, но она не поверила. Об СП всегда ходила масса легенд. Закончили со вторым комплектом лунной станции и стало чуть легче.

С утра она сбегала к проектантам. В огромной комнате сидели ровно подстриженные мальчики. Они писали, рисовали, чертили, беседовали с приглашенными. Время от времени в комнату входил шеф. Он проходил не спеша, задумчиво, словно директор большого магазина расхаживал среди вежливых продавцов. И чувствуя его взгляд, мальчики внезапно входили в раж и отчаянно спорили, а то напускали вдруг на себя недоступно важный вид, и тогда всем становилось ясно, как основополагающи их дела и как они этим заняты. Но ей были вовсе ни к чему эти фокусы: она из КИСа. Вне очереди подписала документ и отчитала их ещё, услышав походя о её теоретиках: «У них с ориентацией – чёрте-что».

– У них, – спросила она, – а у вас?

И выдала, как говорится, каждой сестре по серьге.

Теоретики теперь были для неё альбиносами беззащитными. У них действительно какая – то нереальная жизнь, а если вызвать их в КИС, получится непременный цирк. А в общем и целом – ругать других – тоже самое, что хвалить себя. Но мы – частички, и наше дело – сливаться в одной струе. И она чувствовала себя ответственной за всё.

В коридоре на доске объявлений проектантов висело объявление о просмотре очередного документального фильма в зале ГОНТИ [8].

На фильм о полёте многоместного корабля записались многие.

Фильм понравился; смотрели, шумели, когда появлялся кто-нибудь из своих и были кадры с СП. Он выступал на Госкомиссии, целовал, провожая, космонавтов, жал руки по возвращении, хмурился и улыбался, говорил, осматривал корабль. Фильм окончился, и все повалили к выходу. Растекались по проходам, но в одном месте получился затор, возле уборщицы в тёмном халате.

Она повторяла быстро, точно боялась, что перебьют, и она не расскажет, не успеет рассказать.

– Убирала приемную, слышала… Главный… самый главный умер… Звонили из Москвы.

Реакция была одинаковая: повторяли «не может быть» и спешили к себе, к телефонам.

А наутро на проходной портрет в траурной рамке.

Просмотры фильмов проводились на предприятии обычно в два дня. Во второй день в просмотровом зале бывало пусто. Однако теперь в огромном конференц-зале не хватило мест. Люди всё шли, и их не задерживали. Они вставали в проходах и возле входной двери. Перед фильмом зачитали короткую биографию, составленную наспех отделом информации.

– …С бешенной скоростью носился он на мотоцикле на работу, на авиационный завод, затем домой, где вечерами работало КБ из его друзей или в сарай, где собирались его первый планер… – зачитывал по бумажке незнакомый инженер, и в зале стояла насторожённая тишина.

– Да, – ахал за её спиной Нилин.

Она пришла на просмотр фильма во второй раз. То, что прежде она считала анекдотами, оказалось неожиданной правдой. И то, что желая больше успеть, СП спал раз в двое суток в молодости, и как он, отброшенный ударами судьбы, начинал много раз в должности старшего инженера. Поражали темпы и даты, и Нилин гулко вздыхал.