Наталья Корсакова - Виновата тайна

– Ах, Леночка, у тебя такая своеобразная манера разговора.

– Безотцовщина накладывает отпечаток, – веско заметила Ленка.

– Леночка, – он пылко прижал ладони к груди, – я приложу все усилия, чтобы восстановить нашу семью.

– А я не хочу, чтобы ты был частью моей семьи, – она снова раскрутила ложечку.

– Но почему? Почему ты не хочешь дать мне шанс хотя бы попытаться?

– Не вижу смысла. На предателей нельзя положиться, они в любой момент всадят нож в спину.

– Леночка, как ты можешь так говорить? Какой нож? Какое предательство? Мы с твоей матерью расстались два года назад, и я был честен с ней. Как только я полюбил Ольгу, или, вернее, так сказать, мне показалось, что полюбил, я сразу же пришёл к Катеньке и всё рассказал. И мы расстались. Ты же знаешь об этом.

– И что будет, если тебе опять что-то там покажется? Ты снова сделаешь маме больно? – Ложечка опять указала на пирожное. Ленка сердито бросила её в чашку.

– Это больше не повторится, – уверенно сказал он. – Нет, я не допущу этого. Обещаю. Леночка, я столько передумал за это время, клянусь тебе, это, так сказать, больше не повторится.

– Рада за тебя. Растёшь прямо на глазах.

Он на всякий случай улыбнулся, сочтя это за похвалу.

– Так ты больше не сердишься на меня? Я могу надеяться на…

– Нет.

– Но почему? – разочарованно простонал он. – Мы же всё выяснили. Ты девочка умная, должна понять, что я тебе не враг, я хочу только добра и всегда…

В дверь настойчиво позвонили, совершенно бесцеремонно, без пауз давя на кнопку звонка.

Отец вздрогнул. Глянул на часы. Заёрзал на диване, всячески выдавая свою причастность к нарушителю спокойствия.

– И кто бы это мог быть? – поинтересовалась Ленка.

– Я открою? – Он вскочил, жалобно глядя на неё, не решаясь без позволения и шагу ступить.

Звонок продолжал надрываться.

– Я никого не жду, – сказала Ленка и вгрызлась в последнее пирожное.

– А если это важно? – Он до хруста стиснул пальцы. – Как же? А?

– Ладно, – царственно кивнула она. – Сходи, проверь.

Отец торопливо вышел в прихожую. Клацнула замками дверь. Послышался шёпот. А потом вдруг решительно затопали каблучки, и в гостиную вбежала полненькая брюнетка в разноцветном, словно о ткань вытерли перепачканную кисть, брючном костюме. Её круглое лицо озарилось улыбкой, от чего проявились уютные ямочки на щеках.

– Лена, здравствуй! Я Ольга. Давно хотела познакомиться, да всё как-то не получалось.

Ленка сосредоточенно прожевала, облизала пальцы, промокнула губы салфеткой, откашлялась.

– Здравствуйте, Ольга. Могу я поинтересоваться о цели вашего визита?

– Какая тут цель? – смущённо всплеснула ладонями она и прошла к столу, усаживаясь напротив. – Обычная дружеская поддержка. Лёлик, чаю!

Отец поспешил на кухню и тут же вернулся с чашкой.

– И кто кого? – поцокала языком Ленка, выковыривая из зубов застрявший кусочек ореха.

Гостья с грозным недоумением посмотрела на отца. Тот, пригнувшись, сбежал на диван и уткнулся в телевизор.

– Что значит «кто кого»? – Она выцедила в чашку остатки чая из заварника.

– Поддерживает. Вы его или он вас?

– Конечно же, я, – пылко выдохнула Ольга. – Лёлик такой деликатный.

– А, ну да, – понятливо кивнула Ленка. – Можно интимный вопрос?

Ольга настороженно вздёрнула тонкие белёсые брови, от чего стала похожей на бодрого колобка из сказки, и медленно кивнула.

– В разумных пределах, разумеется, можно.

– Вы любовница моего отца?

Её лицо мгновенно залилось краской.

– Девочка, да что же ты такое говоришь? Мы когда-то встречались с твоим отцом, это действительно так, но тогда была любовь! Настоящая любовь. Понимаешь? Это такое возвышенное чувство, которое недоступно многим. А сейчас мы просто друзья.

– Значит, бывшая любовница?

– Лёлик! – взвизгнула поэтесса. – Как ты можешь терпеть такое хамское отношение ко мне?!

– Леночка, пожалуйста, – отец выглянул из-за спинки дивана. – Выбирай выражения.

– А разве говорить правду считается хамством? – изобразила глубочайшее изумление Ленка. – Пап, ты как считаешь?

Отец с лицом человека, разрываемого на части, пригнулся, прячась за спинку дивана и полностью исчезая из видимости.

– Лёлик! Сядь за стол! – отчеканила Ольга. – Немедленно!

К большому Ленкиному удивлению, отец без всяких пререканий и терзаний по поводу диктаторского насилия над личностью торопливо вскочил и уселся за дальний край стола.

– Ух ты! – невольно выдохнула она. – Вот это дрессировка. Высший класс.

– Олечка, – поспешно подал голос отец, заметив опасно багровеющее лицо поэтессы, – она же подросток. У неё сейчас время такое. Будь снисходительнее, прошу тебя.

– Я понимаю, – шумно выдохнула Ольга, растягивая губы в улыбке и превращаясь в добродушного колобка.

Только в глазах стыли злые льдинки. – Понимаю. И очень хорошо.

– Девочки, а хотите еще чаю? Я сейчас, – он, схватив заварник, сбежал на кухню.

Гостья одним глотком допила чай и, заметив, что её с пристрастием рассматривают, попыталась изобразить на лице нечто возвышенное.

– Так зачем вы пришли? – спросила Ленка.

Поэтесса выразительно вздёрнула подбородок, взбодрила пальцами бесформенную причёску, что не особо отразилось на общем беспорядке, и тщательно заправила за уши торчащие выбеленные пряди. Уши у неё оказались феноменально большими, с удлинёнными мясистыми мочками. Ленка даже засмотрелась на этот изыск природы.

– Видишь ли, я очень переживаю за Лёлика, – сказала она скорбным голосом, стараясь не смотреть на Ленку– Он такой талантливый, такой тонко чувствующий. И, как все гениальные люди, совершенно не может противостоять прозе жизни. Таких, как он, нужно всячески оберегать и лелеять.

– Ну и лелейте. Вам никто не запрещает.

– К сожалению, – она поджала губы, – он будет счастлив только с Катериной, а не со мной.

– Значит, возвращение отца в семью – это ваша затея?

– Да, – она с вызовом уставилась на Ленку. – Рядом с Катериной ему будет лучше. Лёлик сейчас в таком смятении, что почти перестал писать. Лена, у него такая тонкая душевная организация. Он так надломлен. И…

– А вот и я, – отец, осторожно ступая, словно боясь расплескать кипяток, принёс заварник и открытую коробку конфет. Засуетился, разливая чай и осторожно приглядываясь, не передрались ли они тут за время его отсутствия.

– Лёлик, сядь. Не стой столбом, – почему-то огорчилась его появлению поэтесса.

– Олечка, конфетки. Твои любимые.

– Сядь, – с ещё большим напором произнесла она.

Отец послушно уселся и с чувством выполненного долга светло вздохнул.

– Как же я рад, девочки, что вы нашли общий язык.

Поэтесса залучилась ямочками и деликатно взяла конфету.