Анна Сызранова - Записки автоледи

Так что по дороге я ехала, громко включив музыку и печку – музыку, чтобы не слышать, как хлопает дверь, а печку – потому, что в машине из-за открытой задней правой двери было холодно. Моя система веревочек не давала двери открыться на полную катушку, но периодически дверь приоткрывалась. Приборы звякали и сообщали, что непорядок.

И замечательно я себе катила в школу, слушая «Битлз» песенку «Back in USSA», но… мир не без добрых людей. Вскоре меня догнала золотистая иномарка – такси. Некоторое время водитель держался сзади – видимо, озадаченный происходящим со мной и с дверью. Затем он ринулся мне на помощь. Помощь (для начала) состояла в том, чтобы обогнать меня и встать впереди. Это маневр таксист и предпринял, обойдя меня по встречной полосе на скорости, недопустимой при таком гололеде и узкой дороге. Пристроившись впереди, водитель перешел ко второй части плана по спасению меня от моей двери. Причем, судя по происходящему в салоне впереди идущей меня машины, в моем спасении принимало участие не менее трех человек – видимо, водитель привлек пассажиров.

Происходило следующее: подмигивая мне то – правым, то левым поворотником (водитель), такси отчаянно хлопало правой задней дверью (видимо, пассажир старался намекнуть мне на непорядок), при этом из левого заднего окна высовывались руки и отчаянно мне махали (думаю, второй пассажир). Все стекла такси были глухо тонированы, поэтому я не видела никого, кому могла бы просигнализировать, что все под контролем, и хлопающая дверь – предмет моей гордости, а не авария.

Я, однако, почувствовала себя обязанной как – то отреагировать на происходящее впереди, поэтому тоже стала махать руками и крутить головой, олицетворяя собой безутешную владелицу распахнутой двери салона. Крутящаяся голова должна была означать, что дверь никак не отмерзнет, и сделать я ничего не могу, хотя очень благодарна за помощь.

В такси, видимо, решили, что дела мои совсем плохи. Может, люди подумали, что, помимо распахнутой двери, у меня еще и олигофрения, или я блондинка (под шапочкой-то не видно). Поэтому водитель перешел к решительным действиям: на светофоре он устроил цыганочку «с выходом» или пантомиму на тему «Дама, у вас двери не в порядке».

Мы подъехали к загоревшемуся красному свету. Передняя дверь такси впереди меня решительно открылась, водитель вышел и направился ко мне. Я испугалась. Мало ли как он предпочитает вразумлять женщин, которые осмеливаются ездить с открытыми дверьми в двадцатиградусный мороз – как закричит на меня или кулаком начнет грозить – а я страсть как боюсь проявления агрессии со стороны мужчин. Водитель шел ко мне, производя руками взмахи наподобие вентилятора. При этом, проходя мимо своей задней двери, он несколько раз открыл ее и закрыл – опять-таки намекая мне, какая неприятная история происходит с моей задней правой дверью. Не знаю, как из его машины не вывалился пассажир – он, бедняга, старательно хлопал дверью во время движения, но вываливаться на дорогу на светофоре в его планы явно не входило. Таксист двигался к моей машине, и я осознала в себе желание выскочить из автомобиля и убежать в заснеженный лес – пока всему миру не предстала моя конструкция их пакетика, ремня безопасности и чехла.

Пришло время мне решительно проявить себя. Выключив музыку, я показала себе на грудь (я знаю), потом на заднюю дверь (про дверь), потом развела руки в разные стороны и покрутила головой (никак не закрывается), потом обхватив себя за плечи, попрыгала на сидении и зубами изобразила стук (потому что замерзла). После чего я признательно прижала руки к груди и покивала головой в знак благодарности за проявленную заботу в мой адрес.

Более подозрительно я себя вести не могла. Таксист окончательно утвердился в мысли, что со мной что-то не так. Может быть, я даже везу заложника, который пытается подать знак окружающим, хлопая задней дверцей. По счастью, зажегся зеленый сигнал светофора, и он был вынужден вернуться в свой автомобиль и продолжить свой путь.

А я продолжила свой. Уже у школы дверь потихоньку отогрелась и таки захлопнулась. Но весь оставшийся день душу мне грело ощущение того, что окружающий меня мир небезразличен ко мне. Что мы живем, окруженные невидимыми улыбками и участием окружающих, готовых придти на помощь в трудную минуту. Давайте заботиться друг о друге. И не только на дороге.

Разумеется, не сам. Самостоятельно хомяк Георгий даже в колесе бегать не умеет. Сомнительная честь везти Георгия к ветеринару досталась мне.

Сирийский хомяк Георгий Верещагин – старожил, ему уже три года, что для хомяков редкость. Фамилию он получил сообразно крикливому характеру, а имя – потому что прибыл в наш дом в коробке из-под корма «Жорка». Георгий плохо видит, мало лазит по потолку клетки и уже давненько не делал попыток к бегству. Он одиноко живет в своем жилище, с тех пор как погибла его гражданская жена, Мышка Маша.

Некоторое время назад муж обнаружил у хомячка опухоль на верхнем веке. Наподобие ячменя, только серого цвета. Опухоль медленно, но неуклонно росла, но Верещагина не беспокоила. Волновала она меня и мужа. Когда размеры новообразования достигли половины глаза, супруг скомандовал: «Пора! Что это такое, животное мучается». Хотя мучился, в основном, он.

Мы с сыном посадили Георгия в пластиковый пакет с твердым дном и загрузились в автомобиль. Заодно мы решили показать хирургу и наше последнее приобретение – пятимесячную кошку Малютку Эрминтруду. Она умудрилась перетянуть ниткой себе кончик языка, и даже наполовину его разрезать. Так что в ветеринарном осмотре нуждалась не меньше Верещагина с его опухолью на глазу.

Пакет с Верещагиным я поставила на пол в машине, Эрминтруда устроилась у Петьки за пазухой, и мы двинулись, уже слегка опаздывая на прием. Первой неожиданностью стало то, что мы попали в час пик – восемнадцать часов. Вереницы машин, заторы на светофорах, темнота и мороз – январь в Новосибирске не подкачал. Хорошо хоть дороги у нас чистят, не приходится маневрировать в глубокой колее, – думала я, периодически проверяя пакет с хомяком. Разумеется, в очередной раз временный дом оказался пустым.

Я испытала ни с чем несравнимое ощущение. Как если бы у меня по спине ползал таракан. Раздавить противно, достать – неудобно, дальше жить – невозможно. Да мне просто-напросто страшно дальше ехать – куда заползет этот престарелый чудик?

– Хомяк сбежал! – сообщила я Петру, одновременно включая в салоне свет. Хорошо, что на светофоре зажегся красный, и я аккуратно притормозила, стараясь не думать, что случится, если Георгий попадет под педаль тормоза. Об опухоли на глазу тогда можно будет точно не волноваться. Зажегся зеленый сигнал светофора, и я осторожно тронулась с места, теперь уже фантазируя про педаль газа. Одной рукой я крутила руль, другой – ощупывала пол вокруг педалей, чтобы предотвратить атаку Георгия на мои ноги.