Анна Сызранова - Записки автоледи

Действие № 2: добиться серьезной заинтересованности. У подруги давно уже отработана тактика общения со стражами правопорядка – она прикидывается полной идиоткой. Поэтому Юля долго не могла понять, куда ей следует поставить машину, переспрашивала: «Нет, куда именно? А куда это – к обочине? А-а-а! А вот туда не надо поворачивать?». Раньше срабатывало, но в данном случае подобное поведение (на фоне предыдущих лихих маневров) выглядело более чем подозрительно.

– Ваши документы! – прозвучала дежурная фраза.

Юля водила подаренную мужем машину уже больше двух лет, и не так давно выучила, что именно надо совать в руки сотруднику ГИБДД, услышав эти слова: права, свидетельство о регистрации ТС и страховой полис. Поэтому четко выполнила требование. Товарищ лейтенант и не догадывался, что в бумагах его ждал сюрприз – часть тщательного продуманного плана. Так подсекает опытный рыбак после хорошей поклевки.

– А что это у вас страховой полис просрочен?

– Как? – изумилась Юля, – не может этого быть!

– А вот, смотрите, какая дата стоит – три недели уже как кончился.

– Какой кошмар, что же делать?

– Давайте пройдем в патрульную машину.

Юля, чувствуя себя уже матерым правонарушителем, последовала за милиционером. Цель достигнута – ею заинтересовались. Впереди – решающий бой.

Действие № 3: ошеломить, сбить с толку и достигнуть цели.

В патрульной машине Юля расслабилась и защебетала, вернее, затараторила, по куриному взмахивая руками. Она, вероятно, неосознанно применяла давний цыганский прием – оглушить и заболтать потенциальную жертву, ввести ее в зомбированное состояние и заставить выполнить нужное тебе действие. Только обычно цыган бывает целый табор на одинокого прохожего, а здесь одна Юля щебетала для двоих психически устойчивых мужчин. Впрочем, она вполне справлялась:

– Что же это Вы, Юлия Анатольевна, скорость превышаете.

– Ой, превысила, да? А сильно? Что мне за это будет? Да этот плелся – плелся впереди, сил никаких нет…

– Вот, на мониторчике можете посмотреть…

– Да я Вам верю, что уж смотреть. Полис просрочен, надо же… Что же делать? Отпустите меня, пожалуйста. Я домой поеду, правда. Не буду больше превышать. А что мне за полис будет?

– Ну, Вы не имеете права эксплуатировать транспортное средство без страхового полиса. Номера снимем, на комиссию сходите – и все.

– И все???!!!

Если бы целью Юльки было сохранить свои права, здесь бы она и замолчала, и согласилась бы со всем происходящим. Но, напоминаю, цель подруги – избавиться от прав, поэтому она проделала действия, прямо противоположные необходимым. Достала, так сказать, козырного туза из рукава.

Юля подняла голос тона на три повыше, усилила взмахи руками – это было не очень удобно в тесном салоне, и с придыханиями в голосе завела:

– Как вы можете снимать номера! Как я буду без них ездить! У меня трое детей, мне муж изменяет.

– Да что вы так волнуетесь, женщина?

– Я всегда такая эмоциональная! Я, между прочим, к психологу еду, Я к нему каждую субботу езжу вот по этой самой дороге, а вас здесь впервые вижу!

Все восемьдесят Юлькиных килограммов сотрясали салон, грудь усиленно вздымалась. Может быть, сыграло роль это, а скорее всего – то, что доблестные сотрудники ГИБДД не очень отличают психиатра от психолога – но случилось то, что случилось. Сидящий за рулем инспектор стал поглядывать на нее с все возрастающим интересом. И принюхиваться…

Собственно, здесь я возвращаюсь к моменту подготовки к операции по изъятию прав. Потому что накануне вечером Юля отправилась со мной в ночной клуб и приняла на грудь четвертого размера четыре литра пива. Закончили возлияния и танцы мы примерно в час ночи, и поехали по домам. А в десять часов утра того же дня Юлия отправилась к психологу. Чувствовала она себя хорошо, поэтому даже не потрудилась пожевать жевательную резинку. Зачем же мешать людям работать?

В патрульной машине начали запотевать окна. Юлия активно дышала, верещала, звонила мужу и даже пустила слезу. Перебив ее на полуслове, инспектор спросил:

– Запах от вас странный… Вы ничего не пили вчера вечером?

Бинго!

– Пила. А что, нельзя было? Я немного. И не вчера. А сутки назад. Нет, ничего не пила, вам кажется. Запах, что запах. Нельзя с запахом, что – ли ездить? А что мне за это будет?

– Если покажет прибор наличие алкоголя в крови – будет лишение прав от полутора до двух лет.

– Ой, а давайте, от меня нет запаха, а? Я вам денег дам. Куда положить? Вот, смотрите – я жвачку пожую, ам-ам – и хорошо пахнет. Будьте милосердны! Сколько тут у меня, двух тысяч хватит?

Ее уже не слушали. ДПСники совещались, куда лучше поехать провести экспертизу. И от Юли уже ничего не зависело, хотя она продолжала молить о пощаде и трясти купюрами.

Юлия сильно рисковала. Если бы инспектора пожалели ее и отпустили – ее права так бы и остались при ней. Подруга не догадывалась, что со стороны она выглядит как классическая подстава, ведущая охоту на оборотней в погонах и взяточников на посту, поэтому быть отпущенной у нее не было никаких шансов. Конечно – опасно маневрируя прямо перед постом, имея на руках просроченное страховое свидетельство и сшибающий с ног запах перегара изо рта, с ходу предлагающая деньги – не могла же она в глазах инспектора оказаться реальным персонажем дорожного движения? Между тем в голове у Юли картины была совершенно иная – ведь все мы привыкли думать о себе, как о хороших людях. Я хорошая – все хорошие. А сейчас в считанные секунды Юлина картина мира полностью изменилась – ее, приличную женщину, жену и мать, буквально арестовывают пьяную за рулем, превышающую скорость, да еще без страховки. Так поступают только нехорошие, падшие женщины, к которым подруга до сего времени себя не относила. А вот пришлось.

Инспектор вел с Юлей успокоительные беседы по дороге на стационарный пост ГИБДД, где проходят экспертизу на содержание алкоголя в крови. Юля чувствовала себя, как ведомая на заклание. Беседа была содержательной и, по мнению Юлии, имела целью выяснить:

– очень ли она пьяна;

– каково материальное благополучие ее семьи;

– не оборотень ли она в погонах.

Инспектор спрашивал, работает ли она (нет, не работаю, кто ж меня возьмет с маленькими детьми), с кем она разговаривает, когда едет за рулем одна (с собой, конечно, только не вслух, я же не сумасшедшая), на что последовал ответ – зачем тогда к психиатру ездите? Еще были вопросы – живет ли она в своем коттедже (нет, у нас двухкомнатная квартира, да и та взята в ипотеку), какого года ее автомобиль и есть ли у мужа еще один автомобиль. В любом случае, время пути пролетело незаметно.

О том, что произошло дальше, Юля в подробностях не рассказывает – скучно, долго и грустно все же. Водительских прав ее благополучно лишили, равно как и номеров. Сгорая от стыда, подруга три дня просидела дома, проливая горькие слезы и осыпая упреками мужа, который, оказывается, знал о просроченном страховом свидетельстве. Ей не сказал, чтобы зря не волновалась и, по его словам, «ездила спокойно». На все Юлькины укоры муж отвечал – ладно, со страховкой мой косяк, но ты ж превысила скорость, да и с перегаром – это тоже я виноват?