Инна Тронина - Операция «Купюра»

– Не сглазить бы, Саня! – Горбовский, тем не менее, был настроен оптимистично. – Что, Лилю ищешь? – От начальника не укрылась разочарованная гримаса фаворита. – Понравилась? Но, по-моему, они с Севой лучше смотрятся…

– Захар Сысоевич, да вы что! – Грачёв возмущённо дёрнул плечом. – Я ещё от тех двоих не отдохнул. Уж увольте, пожалуйста! – И поспешно вышел в коридор, чтобы, оставшись наедине, разобраться в своих чувствах.

Минц шутливо закатил глаза и шепнул Захару:

– А Сева-то уже неровно дышит, хоть и скрывает! Он не привык вот так, сразу, и отца своего за это осуждал. Но здесь, я считаю, даже он не устоит. Серебряная женщина, настоящая сказка! Осчастливила нас после трудов праведных. Теперь всю ночь мне сниться будет.

– Ты для начала с Севкой объяснись, а то непонятки начнутся, – предупредил Захар. – Он – черкес на четверть, а они дюже ревнивые.

– Да уж кто-кто, а я это знаю, – улыбнулся Минц. – Только таких женщин не ревнуют испокон веков…

– Проституточка, думаешь? – Захар поцокал языком. – Да, похоже.

– Не похоже, а точно, Захар Сысоевич! – Саша, поставив каблук полуботинка на перекладину стула, обнял своё колено. – Правда, трудно мне будет с ней договориться. И не только из-за Всеволода, между прочим. Его брат свято блюдёт мою нравственность…

Дверь распахнулась, и быстро вошёл приземистый бородач в запотевших очках – тот самый фотограф Дзюблик.

Он откашлялся, поискал глазами Минца и сказал басом:

– Сашура, готово.

– Сейчас иду…

В коридоре он лоб в лоб столкнулся с Грачёвым, который шёл забирать Лилию, уже одетый и какой-то слишком мрачный. Саша поглядел на давнего приятеля с откровенной завистью – яркая будет у него ночь сегодня. Сам он никогда не упустил бы такой случай, мгновенно оказался у Лилии в постели, и потому не представлял, что другие могут поступить иначе. Саша давно уже подыскивал себе временную подружку, потому что недавно расстался с прежней. Та всё время требовала жениться.

– Да, чуть не забыл! – Всеволод хлопнул себя по лбу. – Помнишь, что мы завтра в Консерватории Дашку случаем? Она нас всех извела в конец, и сама истеричкой стала. Скорее бы отыграла свой концерт…

– Конечно, помню! – Саша, по своему обыкновению, сладко улыбнулся. – Как ты мог сомневаться? Прямо не дождусь, когда хорошую музыку можно будет послушать! На радио теперь – сплошной бардак и бичарня. То ли пылесос включили, то ли ансамбль заиграл – не поймёшь. А тут – Шопен, да ещё в исполнении Даши… Она очень волнуется, говоришь?

– Да всё ей не так и не этак, – проворчал Грачёв. – А тебе-то что за нужда? Сел за рояль и сам всё сыграл. Ты же куда лучше Дашки умеешь…

– Сам – это не то чувство, – мечтательно сказал Минц. – Можно, конечно, спеть самому, а всё равно хочется послушать великих певцов.

– То – великих, а то – Дашку, Ей великой не быть – только зря время и нервы тратит, – раздражённо сказал Всеволод. – У меня создаётся впечатление, что ей самой это не очень-то и нужно. Мама с бабушкой заставляют, а Дашка в ответ издевается над ними. Да и мне перепадает, когда дома бываю…

Над ними мигала, щёлкая, перегорающая лампа дневного света. За окном застыла ледяная темень, и Грачёв даже поёжился.

– Ладно, иди, тебя Дзюблик ждёт. А вот и Лилия наконец-то освободилась! Мы поехали, и тебе счастливо добраться до дома. Завтра в одиннадцать у «Горьковской» встречаемся. Я буду на колёсах, так что свою «тачку» не бери.

– Ладно, – Минц взглянул на Лилю так проникновенно, что она даже покраснела. Рядом стоял Всеволод, и он мог всё заметить. – Пока. Привет Даше, и пусть не переживает. Всё будет в порядке.

– Пойдём, Лилия, совсем поздно уже! Как бы Костик ещё кого-нибудь не пустил в квартиру…

– Я ему велела никому не открывать! – Лилия, уже в «дутом» пальто и меховой шапке, уже не выглядела так шикарно. Её маленькие ножки в сапожках на «шпильках» еле виднелись из-под длинного подола. Заметив взгляд своего спутника, она вымученно усмехнулась. – После кабака, даже если ёрш, лучше себя чувствуешь. Ну и работёнка у вас… Да ещё каждый день кокнуть могут. И как только вы можете – каждый день вот так?

– Кто-то должен, – пожал плечами Грачёв. – Хотя я согласен – врагу не пожелаешь.

– Всеволод… – Лилия, садясь в машину, вдруг резко повернулась к нему. – Давай на «ты» будем.

– Как хочешь, мне всё равно. – И всё-таки ему было приятно, что Лилия хочет продолжить знакомство. Опять вспомнились её несчастные, заброшенные дети, и острая жалость кольнула в сердце.

Они теперь ехали обратно, и фонари на проспекте горели через один. Лилия смотрела вбок, на нечётную сторону Литейного, и по её лицу метались синеватые отсветы. Снег уже не падал, сильно подморозило, и на небе заиграли звёзды.

Грачёв вспомнил, что все ключи от кабинетов уже были у дежурного, когда он сдавал туда свои. Значит, уходил последним, и неизвестно ещё, когда придётся лечь. А другим-то хорошо, дрыхнут, сопят в подушки – вот, ни одно окно не горит…

– Сева, – опять заговорила Лилия, выводя Грачёва из задумчивости. – А твой брат… Он старше тебя?

– Какой брат? – Всеволоду показалось, что он ослышался.

– Ну, с которым мы фотороботов составляли.

– Откуда ты знаешь, что Мишка – мой брат? – Грачёв от удивления даже притормозил, и под колёсами скрипнул песок с солью.

– Да это же без очков видно! – Она мелодично рассмеялась. – Вы – как мои архаровцы. Тот всё-таки постарше, да? Более светлый, а ты – потемнее. И разница такая же? Наверное, мои, когда вырастут, такими же станут.

– У нас разница поменьше – три года без месяца, – нехотя сознался Грачёв. – И он действительно старший. Верно заметил Тенгиз – тебе только в милиции работать.

– А у него есть семья? – зачем-то спросила Лилия.

Всеволоду это совсем не понравилось – кто её знает, ведь всё-таки как-то связана с бандитами. Впрочем, если те захотят, так и без неё всё узнают. А, может, всё гораздо проще, и Лилия интересуется Мишкой как клиентом?

– У него жена и сын, девять лет. Сразу предупреждаю, что Михаил – верный муж. Для таких дел лучше Сашку бери – у него уже слюни текут…

– Да я просто так спросила, – испугалась Лилия. – У меня ведь и простые, житейские интересы могут быть. Я тебе про свою семью рассказала, могу и про твою что-нибудь узнать. Не с ножом же к горлу лезу, правильно?

– Ну, прости, если чем обидел, – примирительно сказал Грачёв. – Ты нам сегодня очень помогла, и потому имеешь право…

– А как твоего племянника зовут? – тут же поинтересовалась Лилия.

– Богдан. – Грачёв, до боли в глазах вглядываясь вдаль, ехал по тускло освещённой Лиговке.

– Сева, ты знаешь, мне почему-то так жалко его стало, брата твоего. Даже сама не понимаю, почему. Он такой стильный, спортивный, энергичный – а в глазах боль, страдание. Что с ним случилось, можешь рассказать? У вас родители-то живы?