Наталья Горская - Дендрофобия

Назревал конфликт. Сам-то егерь был человеком недюжинной силы, большой, как медведь, но как-то не ожидал, что эти дети станут его убивать из-за обычного замечания. Раньше ведь не было столько неврастеников с гипертрофированной обидчивостью и болезненным самолюбием. Каким только местом нынче делают таких психопатов?

Их оказалось не двое, а трое. Третий сзади вышел и ударил егеря по голове дубиной. Добивали все вместе. Как потом на суде сказали, «чтобы дед не вякал не по делу». Суд этих парней оправдал. Адвокаты подсуетились, что егерь сам на них напал, вот и пришлось невинным юношам защищаться. Они оказались детьми каких-то влиятельных «шишек» из бывшего Обкома Партии, а один даже имел родственника чуть ли не в Смольном. Кто-то из них снимал одно время дачу в наших краях, вот они и приехали культурно отдохнуть на природе, так сказать. А макушку ёлки спилили, потому что так прикольней.

Волкова-младшего тогда в городе не было. Он в это время служил по контракту где-то в Югославии, где с новой силой разгорался вечный «спор славян между собою», за неимением другой работы поближе к дому. Тогда многие его друзья этим делом промышляли. Через пару месяцев после случившегося приехал, всё узнал и словно бы не удивился. Он вообще после службы в армии уже никогда и ничему не удивлялся. Так бы все и забыли тот случай – эка невидаль, убили лесника, если в стране стали стрелять именитых журналистов и депутатов! Но через пару недель стало известно, что парни те пропали куда-то. Словно бы растворились. Искали их повсюду, с ног сбились, но так и не нашли хотя бы один волос с их голов.

Подозревать стали, что это сын отомстил за отца, но у того было алиби: мать и жена подтвердили, что он никуда за это время не отлучался. Да что там мать и жена: вся улица подтвердила, что сидел он безвылазно дома. Да что там улица, если на другом краю города нашлись «свидетели». Может быть, из соседской солидарности подтвердили, а может, уже тогда почувствовали, кем вскоре станет этот человек, у которого даже ни один мускул на лице не дрогнул за всё время поисков и следствия. Прямо, хоть на детектор лжи его сажай, а всё одно ни до чего не докопаешься.

Заявились тогда к Арнольду Тимофеевичу следователи из Ленинграда. Подскажите нам, мол, где тут у вас Лесная улица, а то в природе даже самой приблизительной карты вашего городишки не существует. Участковый как специально заболел, а других ментов было бесполезно подключать: они все оказались закадычными друзьями детства будущего Авторитета. И некоторые даже прошли с ним все эти «Боснии, Абхазии и прочие оказии». Пока дотащились до самой окраины города, ночь уже наступила. А ещё оттепель случилась посреди зимы, так увязли по уши на размокшей и неосвещённой дороге. Следователь помоложе всё ругался:

– У вас тут можно исторические фильмы про семнадцатый век снимать – декорация самая что ни на есть подходящая. Даже фонарных столбов нет! Распродали уже все, что ли? И как это Ленину в его лысую башку пришла мысль о возможности электрификации всей страны сто лет назад, когда до сих пор народ лучину жжёт вместо лампочки?

– Никто здесь лучину не жжёт, – обиделся градоначальник на эти слова, но про себя пожелал, чтобы хоть в одном окне загорелся электрический свет, и гости из Северной Столицы не думали, что они угодили на три века назад.

Доползли-таки до нужного им дома, зашли во двор, а на них там настоящий волк рычит. Огромный такой матёрый волчина. Это ещё Волков-старший его приручил, когда он волчонком приковылял к ним на двор с перебитой лапой. Жена Волкова-младшего вышла, провела нежданных гостей в дом, в котором, слава богу, свет был.

Жил будущий Авторитет тогда небогато. Машины у него не было. Да она ему и не нужна была, так как если он и уезжал куда, то на очень большие расстояния, когда лучше сесть на поезд или самолёт. Даже телевизора не было, хотя в большой картонной коробке стоял не распакованный новый. Цветной! Это хозяин дома купил на деньги, полученные за участие в очередной бойне за суверенитет новоявленного государства на теле некогда единой страны. Мебель была, как и у всех в городе, с местного деревообрабатывающего комбината. Подписывались на неё в счёт зарплаты все работники леспромхоза и их родственники. Хорошая была мебель! Из настоящей древесины, а не из пластика и прессованной стружки, как сейчас. Арнольд Тимофеевич запомнил ещё два шкафа книг. Но книги в то время заменяли людям нынешние телевидение, радио, прессу, Интернет и даже путешествие по миру, поэтому их наличие не казалось такой экзотикой, как сейчас. Напротив, настораживало их полное отсутствие.

Сам Волков, похудевший и косматый, как призрак среди живых, сидел на диванчике с годовалым младшим сыном на руках, который мирно спал, уткнувшись носом отцу в плечо. Старший сын читал сказку про кота в сапогах, демонстрировал папе, как он в его отсутствие научился читать. Дочка сидела у старенького пианино и разучивала какие-то гаммы, всё время обращаясь к отцу: «Папа, смотри, как я уже умею!».

Незваные гости даже смутились поначалу такой идиллии, как они посмели вторгаться со своими нелепыми подозрениями в это царство покоя и уюта. Разве может этот тихий и мирный человек в мягком свитерочке домашней вязки, заботливый и внимательный отец, которого так любят его дети, совершить что-нибудь противоправное?

Но когда Волков медленно поднял на них тяжёлый взгляд, стало понятно: может. Столько ненависти у него было во взгляде, что совершенно невозможно стало смотреть ему в глаза. И была там некая дьявольская усмешка: ну-ну, мол, попробуйте найти и доказать хоть что-нибудь. Ребёнок у него на руках сразу проснулся и раскричался, да так громко, что жена Волкова унесла его в другую комнату. Следователи, словно извиняясь, начали в обыск.

– Делайте, что хотите, следопыты, – равнодушно обронил Волков и злобно добавил: – Только, чтобы к моей жене и детям близко не подходили.

Осмотрели «следопыты» подвал, чердак и сам дом. Даже в печку заглянули, но ничего интересного там не увидели. Огород был завален толстым слоем спрессованного, как пенопласт, снега с режущей коркой наста. Никаких следов. Даже оружия никакого не нашли, хотя от покойного егеря оно вполне могло остаться.

Арнольд Тимофеевич всё это время сидел с Волковым в одной комнате и вдруг почувствовал, что боится чего-то, потому что исходит от этого человека какая-то волна агрессии. К тому же, он в какой-то момент отмочил странную шутку. Мэр просто спросил о чём-то – то ли о погоде, то ли ещё о какой-то ерунде, – а Волков в ответ лёгким движением руки, словно пылинку со стола смахивал, метнул нож, которым он перед этим чистил апельсин детям. И этот нож крепко впился в дверной косяк в двух-трёх сантиметрах от головы мэра. Небольшой такой, но очень острый.