Наталья Горская - Благодать

Слова, слова, слова! Тут, там, сям – всюду слова. Там кого-то словом оскорбили, тут уже взглядом обидели, сям задели за живое, что вообще ничего не сказали и даже посмотреть побрезговали. А есть и такие, кто чихать хотел и на то, что на него как-то не так (та ещё формулировочка) посмотрели, да припечатали вслед «неполиткорректным» словцом.

Дурные слова – всего лишь признак невоспитанности того, кто их озвучивает. Словечки же типа «хохол» или «чухна» у нас часто произносят совсем беззлобно. Это такая же грубость, когда женщину назовут не женщиной, а, скажем, бабой, а мужчину – мужиком. Да, грубовато, хотя некоторым такая хамоватость даже нравится. Некоторые вообще предпочтут называться именно мужиком, так как слово «мужчина» на их взгляд звучит как-то слишком уж утончённо, что ли. Женственно! А «обругать» человека его национальным прозвищем могут чисто автоматически, безо всякого желания обидеть человека, скорее даже с сочувствием: «Надо же, с виду приличный человек, а хохол (москаль, бульбон, лях – выбирай на вкус)». Иногда люди сами не понимают, отчего такие слова у них вырываются, даже не пытаются это анализировать. «Ох, и умные же вы, жиды! – говорил наш главный инженер главбуху, и вроде как комплимент делал: – Что за удивительная нация: ни одного дурака среди вашего брата не встречал». Или обзовут человека полукровкой, а потом добавят, что полукровки получаются самыми красивыми людьми – в генотипе там что-то этаким особым макаром складывается. Бывает и такое, когда неблагозвучным эпитетом инородца называют даже с каким-то ужасом и страхом, напряжённо вглядываясь в человека с выражением лица «эк, как же это тебя, голубчик, угораздило-то?..» или «слава Богу, что меня миновала чаша сия!».

Звание еврея в России вообще больше напоминает некий ранг. Если человек у нас необычайно умный и одарённый на фоне серого большинства, то тут же вылезает нечто на уровне рефлекса: а уж не еврей ли он?.. Если он обладает внятным умом и может так же внятно выразить свои мысли, у окружающих тут же вылезает подозрение: «Как пить дать – еврей. Ну, если не сам, то в поколении прабабок жиды точно затесались!».

– Почему Кобзон так талантлив?

– А потому что – еврей.

– Почему радиостанция «Эхо Москвы» так смело критикует власти и их прихлебателей?

– Так ведь евреи же!

– Отчего Виталия Вульфа интересно слушать, даже если он о погоде станет говорить?

– Да всё по той же причине!

– Как посмел некий майор выказать всё, что он думает о своём милицейском начальстве?..

С майором Дымовским вышло вообще интересно: сначала говорили, что он – шпион, заслан из космоса, прогульщик, пьяница, маньяк, ест людей (иногда живьём). Говорили, что угодно, лишь бы не вникать в суть обозначенной проблемы. Потом всех осенило: «Да он жа – еврей!». И все сразу успокоились: «Ах, еврей? Ну, тогда всё понятно. Этим – можно».

То, что в России простительно еврею, не всегда принимается в исполнении нееврея (которого, впрочем, тут же причисляют к евреям). Неизвестно, как в других странах «вычисляют» эту нацию, но у нас – чаще всего именно так. Это даже не тянет на антисемитизм. Это скорее некое обиженное признание и даже восхищение смелостью и одарённостью, которые не доступны остальным. Неевреям.

Еврей в России – странное понятие. Получается так, что это не забитый тихоня с такими же тихими странностями и домашними причудами вроде безобидных и каких-то бесформенных героев Шолом-Алейхема. Это не смехотворный персонаж анекдотов про Рабиновича. Это – боец.

– Вашему цеху повезло: у вас евреи есть. Не то, что у нас – тихони одни! – завидовали нашему цеху во времена бесчисленных забастовок в девяностые годы. – Ваш Юра Канцлер ка-ак выйдет, ка-ак выскажет начальству всё, что о них думает, прямо в харю им, в харю!.. Как он в прошлый-то раз этих поддел, а! Это ж талант надо иметь, чтобы вот так язвительно, но в то же время культурно, чтобы не подкопаться было на предмет оскорблений. А наши только и могут молчать-молчать, а потом выдать какую-нибудь ерунду типа: «Я тя щас на ломти порву!». Ага, напугали вы этих лярв, как же, порвёшь их.

Примитивное сознание начальства из Управления при столкновении с самими речистыми активистами из профсоюзов, которые ну ни как, панимашь, стервы такие, не желали работать по шесть-семь месяцев без зарплаты, ничего лучше не придумывало, как только старалось просто подметить, напомнить, так, на всякий случай: «Да вы часом не евреи! Как посмели, кто дал право?!.. Нет, ну точно – евреи». То есть и возмущение, и какое-то скрытое восхищение одновременно. Потому что если нашему отечественному еврею чего не нравится, он тут же об этом заявит, обратит на это внимание, пусть даже намёками или открыто и весьма ядовито. Он молчать не будет! И все сразу: «А чего это он так наше кабинетное жульё-ворьё костерит и не боится? Ему что, больше всех надо?.. Ах, да он же – еврей». Мол, мы-то так не сможем, мы-то лучше промолчим, нам ничего не надо, мы люди не требовательные, нам лишь бы зарплату за позапрошлый год выдали и цены на водку и туалетную бумагу на двадцать копеек не повысили…

И не любят их потому, что русский еврей (да-да, именно русский – такое вот самобытное явление) обладает всеми теми чертами характера, которые так необходимы для выживания в России. Хитрость и пронырливость в хорошем смысле этих слов – куда у нас без них? Кто в России не боится критиковать вечно вялые и неповоротливые власти, кто осмеливается требовать лучших условий жизни? Русский мужик? Да Боже упаси! Русский человек, как вол, тянет на себе и вороватую власть, и тяжёлую свою долю, и что показательно – молча. Разве только в адрес своих близких чего рявкнет и надаёт оплеух жёнам-детям, чтобы не доставали своими мелочными нуждами, разве изредка когда возмутится, начнёт бодаться с внешним миром – опять-таки молча или грозно мыча что-то невнятное, – да и насадит на рога всегда не того, кого было нужно, кто на самом деле был виновен в создании тяжёлого положения. Потом невинно убиенных торжественно снимают с рогов и причисляют к рангу страстотерпцев, а посмевшие позволить себе выплеснуть свою многолетнюю ярость каются в содеянном и посыпают голову пеплом.

«Они там в США расизм хотят победить, а у нас люди одной расы чего-то делят и никак поделить не могут», – смущённо думал иногда Иван Ильич про далёкую Америку, где теперь жили его дети. То есть, как человек образованный, он всего этого не принимал. Но сейчас почему-то остро почувствовал какой-то необъяснимый дискомфорт и тревогу от узнанной информации относительно своего имени. Еврейский вопрос в России нынче был неактуален: его вытеснило противостояние на Северном Кавказе. Былого пыла нет, да и вообще давно замечено, что антисемитизм во втором – третьем поколении слабеет. «Морда жидовская» окончательно уступила место просто «морде нерусской». «Морда кавказская» как-то не прижилась. Жидовская – это грубо и оскорбительно, а кавказскими могут быть и очень хорошие явления жизни, например: вина, курорты, кухня. А если говорят «морда», то непременно надо к ней дальше присовокупить что-то хамское. А что может быть хамского в таком величавом слове, как «Кавказ»? Что касается еврейства, то про многие желательные качества в человеке скажут «еврейский ум», «еврейская пронырливость». Никак не жидовская. Есть даже такие русские люди, которые даже не догадываются, что слова «жид», «жидовский» имеет отношение к евреям. Они крепко уверены, что всё это производные от слов «жадный» или даже «жидкий, жиденький».