Наталья Горская - Пережить бы выборы

– Подозреваю, что нас рабочие тоже считают властью, – совсем затревожился начальник Завода, – которая ни черта не делает. Заседаем тут на планёрках, три десятка бездельников…

– Ха, я гляжу, вы народ наш совсем не знаете! – удивился начальник капремонта. – Все давно прекрасно знают, что никакая мы тут не власть. Что Заводом владеют совсем другие господа, которые преимущественно живут за границей. И господа эти могут в любой момент Завод ликвидировать – смотря какая блоха их в задницу укусит. Мы наёмные специалисты по ведению дел в чужих владениях, где мы ничего по большому счёту изменить не можем. Нам милостиво разрешено пока тут работать «на благо капиталиста», но, как и любого рядового работягу, нас могут в любой момент турнуть. Мы эти самые «какие-никакие» руководители. Мы вроде руководим, но ничего не можем. Вот не присылают сталь, из Управы приходит приказ останавливать цеха, сокращать рабочих. И мы видим, что это откровенное вредительство и даже разбой, но ничего не можем сделать! Точно так же, как наши политики, которые сначала обещают засыпать лужу перед домом, чтобы пролезть во власть и сделаться не способным выполнить даже такой пустяк.

– Ха-ха-ха! Депутат не может засыпать лужу – курам на смех! Что же он тогда может? Зачем он вообще тогда нужен?

– Тем не менее его выбирают снова и снова, и содержат всей страной который уж год. А лужу засыпают сами избиратели подручными средствами, чтобы не отвлекать государственного человека по пустякам.

Они бы так ещё долго проговорили, но тут дверь в зал, где проходили еженедельные планёрки руководства Завода, осторожно открылась, и из-за неё просунулась голова нашей Лизы, которую как «самую смелую» сотрудники послали узнать: живы ли там наши начальники, и чего это они так долго заседают уже третий час, когда обычно планёрки эти длятся от сотворения мира не более получаса. Участники заседания сами были шокированы, что время так быстро пролетело, и каждый заспешил на свои места.

– Мои-то там, наверно, уже все передрались из-за своих кандидатов! – нервничал начальник аккумуляторного отделения.

– А мои, должно быть, уж дошли до обсуждения урегулирования вооружённого конфликта в Сирии, – всё шутил начальник цеха капитального ремонта.

– Вот видите, – радовался подтверждению своей гипотезы старший нормировщик. – Я ж говорил, говорил, что это ваша политика – такая зараза, что стоит о ней только заикнуться, как понесёт людей болтать невесть о чём часами!

– Ага, ты ещё за сегодняшний день вычти с нас со всех эти три часа простоя, – посмеивались начальники.

– Нет, я настоятельно предлагаю ввести подписку о запрете политической болтовни на рабочих местах! – обращался старший нормировщик к начальнику Завода.

– Выборы через неделю, пять дней осталось потерпеть, – устало отмахивался тот. – Больше волокиты разведём, пока будем каждого вылавливать и брать подписку. Да и не будет никто её соблюдать…

– По нарушителям ударим рублём! А, Наум Сулейманович?

– Гляди, Аркадий, как бы по нам чем не ударили. И уверяю, это не рубль будет, а лом. Дошутимся ведь.

– Ну вот, ещё не хватало перед выборами у людей последние копейки отнимать! – возмутился начальник Завода. – И кто всё это контролировать будет? Вы же не станете за каждым следить: кто, что и сколько говорит, а ваших засланных они самих заболтают. Неделя же осталась! Может, переживём как-нибудь, а?

– Переживём…

Идёт последняя неделя перед выборами, когда страсти разгораются нешуточные. Концентрация пропаганды достигает такого предела, что нет никакой возможности от неё спрятаться. Как реакция на неё, в массах появляется некое отупение и равнодушие к любым «сенсациям» и «эксклюзивным интервью». Кажется, если кто из кандидатов прокатится на летающей тарелке, чтоб хоть как-то взбодрить вымирающих избирателей, никто не обратит внимания. Кандидаты в свою очередь не хотят этого замечать и продолжают в том же духе. Речи политиков на митингах, съездах, собраниях, конференциях сменяются ответными диспутами, дискуссиями, дебатами, прениями, спорами, доказательствами и опровержениями, полемикой внутри партий и вне. Все виды риторических атак подкрепляются регулярной пропагандой и агитацией в прессе, по радио, телевидению, в Интернете. Повсюду статьи, книги с автографами, книги без автографов, автографы без книг. Идёт демонстрация находчивости, сообразительности, остроумия и быстроты реакции в полемике. Ещё назойливей звучат обещания, посулы, проповеди, предсказания, склонение людей к вере чему-то, кому-то, во что-то и зачем-то. Но постепенно о себе даёт знать усталость, и высокая риторика переходит в перебранки, конфликты и скандалы на уровне бытовых драк. Призывы переходят в приказы, уговоры – в угрозы.

В бюджетных организациях начинаются традиционные запугивания. Дескать, ежели кто не проголосует, то будет тому на орехи. И не просто проголосует, а именно «за кого надо»! А кому надо – не говорят, заразы! Умные понимают, что проверять, кто за кого будет голосовать никто станет, тем более это технически невозможно. Остальные по старой советской привычке угрозам верят и даже подписывают какие-то идиотские обязательства, что я, такой и сякой, обязуюсь проголосовать именно за такого-то дурака. Перед прошлыми выборами на Заводе была такая же волынка, но за последние четыре года Завод перестал быть полностью бюджетным предприятием, а всё больше превращался в компанию частного капитала, поэтому начальство уже никаких угроз не шипело и ужасных перспектив строптивцам не обрисовывало. Да и глупо это, согласитесь, в демократическом обществе выглядит:

– Если хоть одна харя не проголосует как надо , то смотри у меня!..

– Да напугал! Мне вот жена сказала, что ежели я проголосую за коммунистов, чтоб на кухню больше жрать не ходил. Вот угроза реальная! Пострашней резолюции ООН будет.

– Почему именно коммунистов?

– А они, говорит, рынки закроют и всех людишек опять по колхозам и гулагам распихают.

– Да ни фига они не закроют и не распихают! Кто вам такую лабуду сливает? Чего вы всё коммунистами друг друга пугаете, как нянька бабаем? Самые безобидные политики на сегодняшний день!

– Ну, не знаю, а моя баба шутить не будет. Отлучит от харчей без возможности аппеляции.

– Ха-ха! А мне моя то же самое сказала, но только если за либералов голос отдам. Говорит, поделим семейный бюджет, будешь жить на свои копейки. А разве ж так можно! Общий бюджет – это наше всё, это часть нашей семейной культуры, если хотите. Это на Западе нормой считается, когда у каждого супруга свой собственный бюджет, а у нас деление семейного бюджета – это как деление самой семьи.