Елена Федорова - Венские кружева

– Хорхе, кто это? – хрипит Ферстель и сам пугается своего голоса.

– Ребенок, – отвечает Хорхе.

Ферстель с трудом делает несколько вздохов.

– Где Луиза?

– Ее больше нет…

– Как нет? Она умерла? – Ферстель почувствовал, что земля уходит из-под ног.

– Я не знаю, хозяин, – говорит тот, не поднимая глаз.

– Что за бред. Хорхе? – к Ферстелю возвращается чувство самообладания. Он хватает Хорхе за грудки, трясет и кричит:

– Говори немедленно, что здесь произошло? Говори, иначе я удушу тебя…

По мере того, как Хорхе говорил, лицо Ферстеля становилось все мрачнее и суровее.

– Значит, Матиас все же влез в ее постель, – думал он. Ненависть и ревность распаляли его больное воображение. Ферстель уже составлял план мести, сочинял обвинительную речь и торжествовал победу.

– Где живет этот мерзавец? – спросил он, не дослушав.

– Я не скажу вам, господин Ферстель, – Хорхе насупился. – Вы – демон, злой, жестокий, коварный. Как вас только носит земля? На вашей совести трое мертвых детей. Вы убили Марлен, сломали жизнь Иссидоре, а теперь хотите уничтожить Луизу. Но я вам этого сделать не дам. Хватит.

– Ах ты, безродный креол, да как ты смеешь открывать рот без разрешения? На кого ты посмел лаять, паршивый пес? Я придушу тебя, – Ферстель замахнулся на Хорхе.

Тот перехватил его руку. Сдавил так, что Ферстель присел от боли.

– Да, я безродный креол, но зато я – честный человек, я не запятнал свою душу невинной кровью, не продал ее дьяволу так, как это сделали вы, белый человек с богатой родословной негодяя. Я вас презираю. И не только я. Все слуги ушли от вас. Я один остался для того, чтобы плюнуть вам в лицо. Я выполняю волю покойной Марлен. Я, наконец-то, доставлю ей и себе такое удовольствие, – он плюнул в лицо Ферстелю, развернулся и ушел.

Ферстель вытер лицо, схватил ружье, побежал за Хорхе. Резкая боль в области живота застигла его на лестнице. Он перегнулся через перила, выронил ружье. Выругался, перевел дух, пошел вниз. Новый удар в область солнечного сплетения, повалил Ферстеля. Едва он перевел дух, удары посыпались один за другим. Невидимый противник колотил Ферстеля с такой силой, что тот не успевал закрываться от ударов. Скатившийся с лестницы Ферстель корчился от боли, которая становилась все сильнее. Он искусал губы, изодрал в кровь руки, он кричал и выл, моля о помощи. Но никто не пришел. Дом был пуст, как и сказал Хорхе.

Ферстель молил смерть явиться за ним поскорее, но она не спешила раскрывать ему своих объятий. Она наслаждалась его мучениями, его криками и нечеловеческим воем. Боль немного утихла и Ферстель увидел Марлен, вошедшую в дом. Следом за ней вбежали дети. Они принесли с собой серый колючий мох, который Ферстеля жутко раздражал.

В серых лохмотьях мха скапливалась сотня мелких тварей, вызывающих чесотку и удушье. Чтобы избавиться от этой заразы, Ферстель заставлял слуг срывать мох с деревьев и сжигать его. Но мох появлялся снова и снова, словно хотел доказать плантатору, что не собирается покидать своих владений. Человек не сможет перебороть природу никогда.

– Мы сожжем его, сожжем, – запели дети, набрасывая мох на голову Ферстеля.

– Марлен, запрети им это делать, – заорал Ферстель. – Спаси меня, Марлен.

– Разве ты не видишь, что я помогаю тебе, – Марлен улыбнулась, бросив ему в лицо несколько прядей мха.

Ферстель запоздало подумал о том, что Марлен давно умерла, что ее тело сгнило в земле. А все, происходящее сейчас, галлюцинация, бред его измученного болью сознания.

– Мы желаем тебе счастья, до-о-о-рогой, – пропела Марлен.

Жуткая усмешка исказила ее лицо, кожа с него стекла вниз черной жижей, обнажив прогнивший череп. Ферстеля парализовал страх. Он во все глаза смотрел на пляску смерти, не смея пошевелиться.

Она зажгла факел, ткнула его в лицо Ферстеля. Огонь опалил его волосы, ресницы, выжег глаза, проник внутрь, добавив ему новых мучений.

– Гори, гори ясно, чтобы не погасло, – пели дети, приплясывая вокруг сгорающего тела.

Порыв ветра на миг облегчил страдания Ферстеля. Сквозь пелену он увидел лицо доктора, склонившего над ним, прошептал: Те-ре… и затих.

Доктор посмотрел на Хорхе с испугом.

– Я никогда не видел, чтобы изо рта умирающего человека вырывался огонь. Что это было?

– Я не знаю, – ответил Хорхе, глядя на скрюченное тело хозяина, в волосах которого застряли пряди мха.

– Мне нужно произвести вскрытие, чтобы понять причину такой странной смерти, – сказал доктор, стерев пот со лба. – Отнеси его тело в мой экипаж. Не говори никому о случившемся, пока мы не поймем, в чем дело.

Хорхе замотал тело Ферстеля в простыню, вынес из дома. Когда доктор уехал, Далия выбралась из своего укрытия.

– Мне страшно, Хорхе. Что с нами теперь будет?

– Ничего не бойся, – обняв ее, сказал Хорхе. – Демон убил сам себя. Давай обольем дом болотной водой, и забудем обо всем.

– Как думаешь, Луиза вернется сюда? – спросила Далия, усердно поливая углы дома болотной водой.

– Думаю, ей не нужно сюда возвращаться, – сказал он. – Этот дом был для Луизы тюрьмой. Она здесь чуть не умерла. Пусть живет новой жизнью. Матиас даст ей то, без чего жизнь наша пуста и бессмысленна.

– А ты Хорхе, можешь мне дать это? – спросила Далия с надеждой.

– Мое сердце давно пылает любовью к тебе, Далия, – сказал Хорхе. Она прильнула к нему.

– Почему, почему мы никогда не говорили с тобой об этом? Почему мы ни разу не прижались друг к другу? Почему ни разу не…

– Всему свое время, – ответил он, поцеловав ее в губы. – Сегодня, сейчас мы полноправные хозяева этого дома. Мы здесь одни. Мы заслужили это счастье, Далия. Давай заведем патефон Луизы, накроем стол и отпразднуем нашу свадьбу, наше избавление, нашу новую жизнь.

– О, Хорхе, как же я люблю тебя!

… Терезия Бомбель вбежала в дом, бросилась на шею мужу, со словами:

– Как я соскучилась, дорогой!

– И я, – пробубнил он.

Она рассмеялась, потрепала его за толстую щеку.

– Ах, ты мой шалунишка. Где Иссидора? Почему она не встречает свою госпожу?

– Я ее выгнал, – ответил Бомбель, густо покраснев. Напоминание о креолке его разгневало.

– Выгнал? Почему? Что она такого страшного натворила в мое отсутствие? – Терезия воткнула руки в боки, приготовилась отчитывать мужа.

– Она возомнила себя хозяйкой, – сказал Бомбель, насупившись.

– Ясно, – Терезия улыбнулась, обняла мужа. – Бедный мой Рудольф, эта нахалка опять тебя отвергла. Но зато у тебя есть обожаемая женушка, которая готова выполнить любой твой каприз, угодить любому твоему желанию… – пробралась пальчиками ему под рубаху.

– Терезия, не сейчас. Я занят. У меня через пять минут важная встреча, извини, – убрав ее руку, сказал он строго.