Анатолий Гурский - Лики земного родства (сборник)

– Ну, чем не ангел? Весь такой в белом… Только не тряси коленками, ровно с мороза… И тесемки-то, тесемки подвяжи у кальсон… а то ещё зацепишься и… прям в руки менту.

Леонид, уловив рычание гладкошёрстого помощника, стиснул застучавшие зубы и словно сжал себя в собственный кулак. С кряхтящим присестом устранил указанное псом неудобство и нарочито стал зевать с вытягиванием рук, протирать глаза. «Какой же всё-таки мой хозяин артист, а? Как будто только что с постели соскочил, – заметил про себя повизгивающий из конуры кобель. – ему бы детишек забавлять, а не на ферме среди тёлок париться».

– Ты что, дядь Лёня, уже спал?! – приглядываясь к нему, с удивлением спросил человек в пагонах.

– М-мда-а-а, товарищ капитан… малость уже того… после ночной я, – ещё больше прикидываясь едва проснувшимся человеком, почти промямлил он.

– А почему ботинки у тебя какие-то навозные, не под кальсоны?

– Так-к-к… так ведь того, – растерянно стал почесывать свой чуб Леонид. – На веранде-то всякая обувка водится… Какова попала сгоряча, ту и натянул вот.

– Так торопился, и когда тебе привезли с поля это ворованное зерно? – уже строго спросил капитан, указывая своей кожаной планшеткой на полуоткрытый бурт.

– От… откуда это, з-з-зачем?.. И почему ж именно за моим забором така подляна?! – наигранно повысил голос хозяин.

«Ну, капец ему теперя», – встревожено подумал всё ещё внимательно смотрящий из конуры пес.

– И что, даже он тоже не видел и не подал тебе голоса? – указал на Графа участковый.

– Нет, конечно! То дворняга какая-нибудь заливается на любой чих… А мой, ровно хозяин своего двора, бережет только его-о-о, – наконец-то почувствовав прилив уверенности, почесал штанину в промежности Леонид.

Взбодрился в ответ на его похвалу даже пес. Он радостно стряхнул с себя конурную пыль, подбежал к своему кормильцу и громко гавкнул дважды на развернувшегося к выходу капитана…

«Чё ж, теперя можно и дальше поносить пашаничку, раз никто за ней больше не идет», – подумал Леонид и пошел уже в сарай. едва натянул робу, как прибежал тихо повизгивающий Граф. Тот выглянул осторожненько, присмотрелся и опустил в молчаливом недоумении ведра. «Какой-то мотоцикл на той стороне дороги остановился!.. Неужто капитан чё учуял и вернулся?» – учащенно забилось его сердце. Но вскоре оттуда подошел к бурту неразличимый в темноте мужчина и начал набирать в мешок зерно. Потом появился ещё один, и мотоцикл уехал. Пес хотел уже было ринуться на них с лаем, но хозяин шепотком придержал:

– Сто-о-ой, дурень… Всем же вправляем, чё пашаничка-то не наша… Стало быть, надо ждать… пока не уйдут.

И стал он втихомолку, чуть ли не в обнимку с кобелём выглядывать из слегка приоткрытой двери на всё убывающий ворох зерна. Не успели толком эти отвезти свою поклажу на тележке с резиновым ходом, как подкатил мотоцикл с куда более ёмким прицепом. Работали грузчики очень осторожно и тихо. Как будто боялись причинить беспокойство такому же, как сами, только скрытно стоящему сейчас за дверью хозяину.

– Наконец, кажись, уехали. Давай теперя и мы потаскаем, – зашептал он псине. – Рассчитываться-то с Пашкой всё одно нам придется.

Сделал пару ходок, и стоящий на «атасе» пёс опять с повизгиванием перекрыл ему дорогу. У зерна появилась всё та же тележка с мешками. Потом пришлось ждать, пока загрузят уже прицеп, ещё один и ещё… Простояли они так у сарайной двери до рассвета, когда на месте пшеничного бурта не осталось даже полога. Отнятую у хозяина радость попытались восполнить лишь его утки и куры, которые до зёрнышка очистили тот пятачок «развора».

А сам он, разбитый бессонницей и неудачей, еле дотянул до нового заката солнца и, даже отказавшись от ужина, приготовился ко сну. Но едва разделся, как опять в окно ударил с протяжным гулом пучок фар грузовика. На этот раз уже злее залаяла собака, и он нехотя вышел во двор. Увидел у ворот самосвал Паши и чуть не вскрикнул:

– Чё тебе ещё надо? Уже и за расчётом прикатил, споткнись твоя телега!

– Ты куда гонишь, дядь Лёня, какой расчет, блин? – начал переходить на мат водитель. – Я тебе зерно привез, а ты мне своей телегой по хребту…

– Чё, еще одну машину хочешь втюрить мне?!

И только тут приехавший понял, что это именно здесь один из шоферов, скрываясь от участкового, спешно высыпал своё зерно. А уже потом его родственники пустили в ход и мотоцикл, и тележки. Перетаскали в личные амбары всё, что с такой боязнью охраняли Леонид с кобелём.

– Всё-всё, дядька, угомонись! – весело замахал руками Паша. – То один барыга из города нанялся к нам на недельку… порулить, подзаработать. Но с утреца участковый уже забрал его для беседы… Так что отворяй, старота, свои ворота…

Леонид аж передёрнулся, приблизился к нему и, чуть ли не скрежеща оставшимися от курева зубами, процедил:

– Т-т-ты… ты чё это… той самой пашанички объелся?! Никаких ворот, Пашка, ничего не на-а-адо!

– Охренел, что ли?.. Я же тебе привез пер-со-наль-но… Всё пучком. Не пасуй, блин!

– Христом Бо-о-огом прошу… езжай ты отсель, а! Иначе ты тоже станешь сейчас «собеседником» участкового.

Молча следивший сидя за их перепалкой Граф, и тот потерял собачье терпение – грозно рявкнул и с рычанием медленно двинулся на водителя. Тот попятился, крутанул пальцем у виска и как будто вихрем взлетел на подножку грузовика. А когда он с рёвом сдвинулся с места, Леонид вытер с лица холод своего последнего страха и, благодарно поглаживая псиную голову, резюмировал:

– Урок нам ночка притаранила крепкий. Выходит, не наше это, не графьёв это дело – прикарманивать народное добро. Не графьёв, споткнись твоя телега…

Ушедшего после вечеринки в крепкий сон хозяина коттеджа разбудил неведомый доселе шум. «Что это за дрянь не дает покоя даже в воскресенье?!» – с трудом пробралась в его ещё хмельную голову мало-мальски ясная мысль. едва же попытался приоткрыть глаза с врожденным бельмом на правом, как она в его мозгу и остановилась. Стас ещё более натянул на себя спавшее с ног покрывало и опять обдал комнату почти художественным с хрипотцой свистом.

– Ты уже и слух потерял, что ли?! – крикнула из соседней комнаты ушедшая на ночь от храпа жена. – Ждёшь, неровен час, когда там и сам котел громыхнет?

– А-а-а-а к-к-какой ещё г-г-гром? – испуганно пролепетал он.

– Внизу же, в котельной у тебя солярка горит… Помнишь? Так оттудова какой-то шум временами.

– Может, это твой любимый котяра мышей гоняет, – окончательно проснулся и стал вслушиваться в наступившую тишину Стас.

– Он у нас, конечно, крупный… Но не слонихи же это детёныш!

– Ну и посмотрела бы сама, почему всё я да я?

– А ты, мужичок, у нас для чего? Словами ворота подпирать, что ли? – попыталась пошутить супруга, но тут же споткнулась на своём вопросе и почти вскрикнула: – Вот слышь, слышь… Там уже и крики какие-то, визги!