Анастасия Масягина - Принцесса папарацци

– Знаешь что? По-моему, ты уж слишком плохо о нём думаешь! Наверное, это от отсутствия собственной личной жизни.

Маришка изменилась в лице.

– А разве для тебя важно, что я думаю?

– Ну конечно важно. Я очень ценю твои советы, но в данной ситуации…

– В данной ситуации у тебя есть другие советчики, да?! У тебя вообще теперь другие друзья!

И она побежала вон из здания аэровокзала, даже не обняв меня на прощание.

Я смотрела в след хрупкой светловолосой фигурке.

И вдруг защемило сердце. Да ведь она мой единственный друг… По крайней мере, была моим единственным другом. Неужели все может измениться вот так, в одно мгновение, из-за какой-то глупой ревности?

На второй неделе жизни в общежитии однокурсник Лёшка стал уговаривать меня пойти посмотреть фильм к его соседке (мне компьютер ещё не переслали, а у Лёшки его и вовсе не было). Я уверяла его, что это неудобно, потому что, во-первых, время позднее, а во-вторых, его соседка меня знать не знает. Он назвал приведённые аргументы великосветскими амбициями и сообщил, что очень хочет, чтобы я посмотрела этот фильм, потому что чем-то напоминаю ему главную героиню. Я ненавижу снобизм и обожаю тайны. Поэтому замолчала. Но когда мы колотились ключами в дверь блока 1301, дискомфорт всё же присутствовал. Мы взяли с собой Лёшкины стулья (он объяснил мне, что в гости ходить следует со своими стульями, потому что они здесь в большом дефиците) и гитару (он сказал, что будет петь нам свои новые песни и те, что я ещё не слышала).

Открыла стройная светловолосая девушка. Таких прекрасных голубых глаз я прежде не видела. Она встретила меня так, как будто знала всю жизнь. Мы смотрели фильм «Ванильное небо», время от времени жали на паузу и принимались спорить. А потом уселись на пол, и Лёшка взял в руки гитару.

Он пел поразившую моё воображение «Серенаду кощея», и мы орали:

Он пел угарный «Общажный драйв». Он пел «Голубоглазое чудовище», и хозяйка комнаты светилась от счастья, потому что эту песню Лешка посвятил ей.

Я подумала, что она похожа на ангела. Какое уж там чудовище.

Так я познакомилась с Маришкой.

Проводить нас в командировку приехал лично Андрей Жуковский. Он опешил, увидев, как я волоку свой допотопный чемодан.

– Ася, ты что, с ума сошла?! – возмутился он, выхватывая багаж из моих рук. – Только не говори, что ты так в общественном транспорте ехала!

– Мне подруга помогала.

– Такая же хрупкая небось, – прищурился Жуковский.

Я улыбнулась.

– Такая же. Только блондинка.

– Вот объясни мне, Земляникина, как вышло, что такую красавицу, дочь уважаемого человека, некому даже проводить в командировку? Рядом с тобой должен быть достойный мужчина! Значит так, вернешься из командировки – найду тебе мужа.

Я нервно рассмеялась и стала вглядываться в лица пассажиров, прибывших из Франкфурта. Сказать, что я нервничала перед встречей с Хенри Миксом – значит ничего не сказать.

После долгих совещаний решено было на первый раз отправить вместе со мной Наташу – единственного продюсера нашей студии, к которому капризный Хенри относился терпимо. Предполагалось, что Андреевская поможет мне наладить отношения с новым начальником и обучит основам продюсерской работы.

Было видно, что шеф нервничает перед встречей с немцами. И знаете, его можно понять. Если рядовые продюсеры проекта получают по пять штук, сколько же платят ему?

– Ни в коем случае не хами Хенри, – в сотый раз инструктировал Андрей Игоревич. – Как бы он тебя не провоцировал. И не влюбись. Хотя… вряд ли он тебе понравится. Но если понравится, скажешь мне.

Я кивнула.

Напрасно волнуется. Мое сердце прочно занято другим мужчиной.

Что и говорить, Хенри и впрямь был хорош. Высокий, метр восемьдесят пять, не меньше. Лет сорок на вид. Зеленоглазый блондин с бронзовым загаром, мужественным обветренным лицом и безупречной фигурой. При виде него мгновенно вспоминалась фраза «истинный ариец».

Господин Микс в свою очередь тоже меня рассматривал. И я, похоже, его не впечатлила.

– Еще один киндер, – изрек он по-русски, но с сильным акцентом.

– Ася – очень профессиональный сотрудник, – заявил шеф и потребовал, чтобы Наташка перевела.

Второго немецкого оператора звали Норбертом, и он оказался довольно милым.

Я первый раз в жизни летела бизнес-классом. Конечно, мне понравилось. Еще как. Салон на восемь мест, в ручке кресла спрятан персональный телевизор, кнопка вызова улыбчивой стюардессы, которая, как джинн из мультика, приносит плед, подушку, еду и напитки.

Наташка всю дорогу меня инструктировала. Запомнить предстояло очень многое: что и как собирается снимать Хенри в Приморье, какие договорённости у нас уже есть, какие не помешали бы. С кем из директоров заповедников и видных учёных установлен контакт, психологические характеристики этих людей, что нам от них нужно…

Я, как могла, постаралась уместить все это море информации в голове, оставив немного места для расследования, которое не собираюсь бросать. Имена и телефоны старательно записывала в ежедневник.

– План у нас такой, – говорила она, кутаясь в плед и попивая капучино из пластмассовой аэрофлотовской чашечки, – я сопровождаю тебя во время поездки в первый из заповедников, Прибрежный. Ориентировочно это три дня. Точно скажет Хенри на месте. За это время ты кое-чему научишься и кое с кем познакомишься. Потом я лечу в Москву, по делам студии. А ты остаёшься во Владике за главную.

Наташа водрузила пустую чашку на столик и повыше натянула плед.

– Волнуешься? – спросила она вполне человеческим тоном девчонки-однокурсницы.

– Волнуюсь, – честно призналась я.

– Просто помни, они – твоя работа. Они без тебя даже в туалет сходить не могут, не найдут. Ты гид, переводчик, продюсер – всё в одном флаконе. Тебе это нужно сейчас. Только работа лечит от любви.

Я осторожно взглянула на Наташу. Ей-то, самоуверенной красавице, откуда об этом знать? Она будто бы услышала мой невысказанный вопрос.

– Я тебя понимаю. У меня был мужчина. Всего один за всю жизнь. Андрей. Бизнесмен, с трёшкой в центре, дочку один воспитывает. Я ему честно сказала, что у меня до него никого не было, он всё понял. Я решилась. В принципе, и лет мне уже было много, двадцать один. Мне все подруги завидовали. Красавец, обеспеченный. Они все говорили, что если бы у них был такой мужчина, они бы тоже вступили в близкие отношения.

Наташа вопросительно посмотрела на меня. Как бы проверяя этим взглядом, понимаю я её или нет.